Преображение мира. История XIX столетия. Том I. Общества в пространстве и времени

Предпосылками для возникновения пригородных жилых районов, где проживало все больше представителей среднего класса, стали рост доходов, возникновение более удобного транспортного сообщения и – благодаря этому – экономия времени и появление досуга, а также наличие коммерческих предложений жилья со стороны строительного бизнеса. Не следует, однако, рассматривать ранний период субурбанизации в отрыве от других явлений того времени. В частности, она тесно связана с другим процессом, происходившим в крупных городах Викторианской эпохи, – ростом и упадком трущоб[1172]. Проводимая средним классом (middle class) индустриализация увеличила плотность проживания в дешевом городском жилье. В результате средний класс постепенно покидал жилые районы, уезжая в пригороды, подальше от нездорового соседства с нищетой. При этом его представители продолжали получать доходы от сдачи жилья или от продажи земельных участков в районах трущоб. Расширение трущоб и субурбанизация представляли собой два аспекта одного и того же капиталистического процесса. Он долгое время разыгрывался в условиях нерегулируемого свободного рынка. До 1880 года никто в европейских странах не задумывался о том, что свободный рынок жилой недвижимости не в состоянии обеспечить минимальный жизненный стандарт для всех. Эффективную государственную жилищную политику начали впервые проводить в некоторых странах, например в Великобритании, только после окончания Первой мировой войны[1173].

Постепенной политизации жилищного вопроса должно было предшествовать осознание проблемы. Долгое время в кругах влиятельных политических сил господствовала уверенность в том, что принимать какие-то меры в отношении трущоб нет необходимости. Наличие крайней нищеты и трущоб рассматривалось как нормальное явление или даже оценивалось с моральной стороны как состояние, в котором повинен сам пострадавший. Проживание в трущобах рассматривалось и как первый промежуточный пункт на пути интеграции новых переселенцев в городское сообщество[1174]. В США трущобы росли, в порядке исключения, не на периферии, а в самых густонаселенных центрах городов. Как правило, это были многоэтажные доходные дома, примеры которым можно найти в Нью-Йорке или в Цинциннати. По составу населения эти трущобы становились все более экзотическими, и теперь в них видели базу для возникновения асоциальных явлений, так что к концу столетия пришло осознание, что взгляд на трущобы как место ассимиляции нижних слоев иммигрантов имеет свои границы. Рост трущобных районов в таких европейских городах, как Глазго, Ливерпуль, Дублин, Лиссабон, или в 12‑м и 13‑м округах Парижа служил наглядным предупреждением: город развивается в нежелательном направлении[1175]. В Великобритании к трущобам испытывали отвращение и опасались их как угрозы физическому и моральному здоровью населения; в меньшей степени они служили напоминанием о границах модернизации и, не в последнюю очередь, свидетельством неэффективного использования ценной недвижимости и земельных участков[1176].