Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства

Такие формы проявления принципа правового государства в повседневной жизни граждан вполне могли идти рука об руку с недемократическими и даже доконституционными порядками на уровне политического строя. Так, в германских государствах существовало широко признаваемое верховенство закона в повседневной жизни еще до того, как возобладал принцип ограничения власти правителя рамками конституции. В понимании некоторых теоретиков конца XVIII века признак просвещенного абсолютизма состоял именно в том, что подвластное абсолютному монарху государство было правовым: этим оно отличалось от тирании. Похожим образом в России, благодаря реформам 1860‑х годов, постепенно сформировалось правовое сознание, предполагавшее соблюдение законности в повседневной жизни, но оно еще полвека сосуществовало с самодержавным строем.

Европейские концепции верховенства права были в принципе перенесены и в колониальные владения. Хотя к концу XIX века они там практически были отменены особыми расистскими законами, введенными для коренного населения, все же последнее – особенно цветные подданные британской короны – во многих случаях имело шансы на справедливое судебное разбирательство их дел независимым судом, который был почти столь же совершенным, как у жителей Британских островов. Тот факт, что, например, в Индии начала XX века многие лидеры борьбы за свободу были юристами, как раз объясняется значением почти полностью деполитизированной правовой сферы для функционирования колониального общества. Юристы выступали здесь важными посредниками. В то же время они имели доступ к универсальному кодексу норм, которого придерживались сами колониальные властители. Благодаря ему, по крайней мере в Британской империи, колониальный деспотизм хотя бы минимально ограничивался верховенством закона. В ситуациях чрезвычайного положения, как, например, во время Сипайского восстания 1857 года или Ямайского бунта 1865 года, действие таких правовых гарантий, конечно, приостанавливалось. Таким образом, британская концепция rule of law в рамках колониальной империи распространилась на все континенты. Несмотря на свой колониальный оттенок, британское право не всегда было для неевропейцев в подвластных британской короне странах худшим вариантом, нежели правовая ситуация соседних государств, которые находились под властью местных правителей. Например, свободная китайская пресса возникла не на территории Китайской империи, а в колониальных анклавах, таких как Гонконг и международный сеттльмент Шанхая, где действовали британские правовые традиции. Тогда как во французском понимании права, которое сформировалось в XIX веке, правовому характеру государства уделялось не столь важное место[857]. Правовой контроль над администрацией даже во французской метрополии был выражен гораздо слабее, чем в Великобритании, а во французских колониях правовое пространство, гарантированное неевропейцам, было еще меньше и гарантии – слабее.

Среди многих правовых особенностей США важнейшей было существование высшей судебной инстанции, Верховного суда, который в 1803 году взял на себя функции суда конституционного. Нигде среди европейских конституционных государств не было такого независимого хранителя конституции, который своими толкованиями придавал бы конституционному развитию собственную динамику, независимую от политиков. Таким образом, отсутствовала и публичная высшая инстанция, в которую могли подаваться апелляции против судебных и административных приговоров. Но случалось и так, что решения Верховного суда в США способствовали поляризации общественности и обострению политических конфликтов. Когда в 1857 году суд в деле Дреда Скотта решил, что чернокожие не могут быть гражданами США, это способствовало выбору противника рабства Авраама Линкольна на должность президента и стало непосредственным поводом для Гражданской войны[858]. То, что даже самые высокие судебные решения не принимались как воля абстрактной государственности, без критики, составляло часть политической культуры Соединенных Штатов.