Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

Однако занятия философией у преп. Максима не доходили до увлечения мнениями языческих философов. Его сильный критический ум мог подметить слабые стороны греческого дуализма и, опираясь на твердую основу христианского учения, отвергнуть все ошибочные суждения языческих философов, все болезненные элементы в развитии человеческой мысли. Он слишком хорошо знал цену языческому эллинизму, чтобы позволить себе беспрекословно предаться под водительство языческих философов. [830] По словам биографа, он знал и умел отличать чистые плоды мудрости человеческой от лукавых измышлений коварного невежества: софистическая часть метафизики не выдержала его критики и была отвергнута, но основательные суждения и мнения (δόγματα), логические методы и приемы доказательства были им приняты и усвоены. [831] Философия преп. Максима подчинялась высшему принципу, определявшему ее содержание. В этом смысле преп. Максим был лучшим представителем схоластической философии. Изучение философии для преп. Максима не только имело значение в смысле выработки миросозерцания, но и оказало на него вообще формально-образовательное влияние. Формальные занятия над диалектикой необыкновенно утончили его ум, приучили его к строго логическому образу мысли; благодаря этому он был непобедим в спорах. Его железная логика сокрушала все доводы противников, его ум легко приводил их утверждения к нелепым положениям и тем разоблачал их несостоятельность. [832] Таким образом, изучение философии принесло преп. Максиму много пользы. Оно подготовило в нем победоносного борца против всех еретических мудрований, которые появились во время его жизни. Оно выработало в нем то богатство воззрений, глубиной которых так поражались даже современники преподобного; словом, оно создало в нем философский склад мысли.

Однако, что особенно характерно для мышления преп. Максима, — он всегда и во всем старался держаться православного церковного учения и на защиту его употреблял силу своей диалектики. Его мистические созерцания всегда согласовывались с общепринятыми положениями православной догматики и никогда от них не уклонялись. Он был христианским философом в лучшем смысле этого слова. В служении религии духа он соединил все то лучшее, что сделала до него человеческая мысль по общим вопросам бытия.

Уже эта черта философствования преп. Максима (по которой оно, при всей своей генетической связи с предшествовавшими трудами, созданными гением язычества, решительно, однако, возвышается над традиционным уровнем и создает идеалистическую систему на основе высших, откровенных истин) ясно показывает, что образование преп. Максима не было исключительно светским. Да этого и быть не могло в Византии, ибо не было в духе того времени. В Византии, где Церковь и государство стояли в такой тесной связи, где все стороны жизни носили религиозную окраску, где и учители были большей частью из духовного сословия, образование было вместе и духовным, и светским, и из школы выходили люди, одинаково годные как для государственной деятельности, так и для служения Церкви. [833] Поэтому, вне всякого сомнения, он, наряду со светским образованием, прошел хорошую богословскую школу. Это тем более необходимо предполагать, что богословие считалось наукой высшей, главной, идеальной, к которой даже философия служила только приготовлением. [834]

<Духовное образование преп. Максима>

Сущность и основу богословского образования (с тех пор, как оно появилось среди христиан) составляло изучение Св. Писания. И преп. Максим много времени посвятил этому предмету: он несколько раз перечитал все священные книги Ветхого и Нового Завета, [835] в совершенстве усвоил их, многие места знал и приводил наизусть. [836] Он всецело проникся библейским духом.

По философской своей натуре преп. Максим любил доискиваться главного, таинственного смысла Писания. [837] Наряду с изучением Писания, в состав христианского образования входило изучение православного богословия, богослужения, церковных правил, церковной истории. [838] Преп. Максим проходил и эти науки. Он старательно изучал творения св. отцов Церкви. [839] Пример его поразительной начитанности в святоотеческой литературе мы имеем в его Loci Communes, где им собраны по известным рубрикам цитаты из святоотеческих творений, которые он прочел. [840] Несомненно, что эти познания преп. Максим углубил и расширил впоследствии, когда он стал монахом; но знакомства его со святоотеческим учением в период его образования отрицать нельзя. Мы знаем также, что преп. Максим впоследствии обнаруживал познания и в православном богослужении, [841] и в церковных правилах, [842] и в церковной истории. [843] Отсюда можно видеть, что он изучил полный круг богословских наук.