Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни

Идея с временным переселением в Мангазейск не вызывала у нее особого восторга, но, однако же, не вызывала и отторжения. Дальнейший жизненный путь ей виделся не то что туманным – она не видела его вообще. Отношения с мужем не восстанавливались и судя по тем слухам, что до нее доходили, восстановиться не могли, ибо ее место при нем давным-давно не было вакантным. Да и ее отец был категорически против их воссоединения и даже не допускал мысли о том, чтобы его внук жил под одной крышей с его бывшим зятем-уголовником. И не только с зятем: родной дочери он также открытым текстом заявил, что воспитанием внука намерен заниматься сам и ее к этому процессу подпускать не планирует. В итоге из всех смыслов жизни у нее осталась только бутылка с виски или коньяком… Нужно было найти какой-то выход, и поездка к Владыке Евсевию, в порядке своего рода духовной реабилитации, казалась не самым худшим вариантом.

Сразу после прибытия все развивалось так, как Алла себе это и представляла. Архиерей принял ее очень приветливо, долго и внимательно расспрашивал о ее жизни и предложил, если она того захочет, исповедоваться у него. Она, разумеется, с радостью согласилась. Было, конечно, и небольшое застолье – очень скромное по официальным патриархийным меркам, но зато очень непринужденное, что называется, душевное. В общем, все это было похоже на те многочисленные визиты в монастыри, к которым Алла привыкла еще с детства.

На несколько дней, временно, ее поселили с архиерейскими келейницами – матушками, как их все называли. А вот теперь, как и было обещано Преосвященным, подобрали ей постоянное место проживания.

И место это Аллу никак не восхитило.

То, что Варвара сравнивала с покоями игуменьи, было в действительности небольшим домиком, практически сараем, построенным рядом со Свято-Воскресенским храмом еще в сороковые годы. Единственным капитальным сооружением в этом домике была большая беленая печь. Никаких других удобств тут не было, кроме пружинной кровати в углу да простенького рукомойника, который в порядке наведения уюта велели притащить сюда матушки.

Нельзя сказать, чтобы Алла была очень уж привередливой девушкой. Ей приходилось ночевать раз-другой и в палатках, и на полу, и это ее никогда не смущало. Доводилось ей останавливаться и в монастырях, в самых простеньких номерах в гостиницах для паломников, или в скромных, действительно монашеских, кельях. Однако все эти ситуации были кратковременными, заранее запланированными, и потому они воспринимались просто и легко, как небольшое приключение или маленький духовный подвиг.

Но на этот раз, похоже, в этом сарайчике ей предстояло жить неопределенно долгое время. Она, конечно, не рассчитывала на люксовый номер, но все же предполагала, что у нее будут туалет, душ и центральное отопление. Но все оказалось несколько аскетичнее… А впрочем, она ехала не в санаторий. Как знать, может, действительно, именно это и нужно для ее духовного и душевного выздоровления? Ведь Владыка всю жизнь прожил в монастырях, известный и опытный духовник. Наверное, он знает, что делает… Ну, а ей нужно просто смиряться!

– Хорошо! – весело ответила Алла, когда Варварин словесный поток на пару секунд пресекся.

– Вот поживешь тут, как в монастыре, может, и сама в монастырь захочешь, – добавила Павла. (Что-то в этом роде она говорила практически всем своим собеседникам.)

– Мне еще сына вырастить надо! – ответила Алла все в том же веселом тоне.

– Ну, ты тут обустраивайся и приходи на службу! – сказала Варвара. – Если что, то всегда к нам обращайся, на телефон звони. Или вот Зинаиду спрашивай.

Архиерейских келейниц сопровождала еще одна женщина – Зинаида Юрьевна Шаблыкова. Все время разговора она молчала и сейчас произнесла лишь одно слово:

– Благословите.