Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Берков справедливо усматривал в этих стихах акт литературной политики: «Сумароков как будто предлагает своему противнику разделить сферы влияния в области поэзии» (Берков 1936, 175–176); к этому времени отношения двух поэтов, по всей видимости, еще не имели скандального характера открытой ссоры. По словам Тимковского, они спорили о «преимуществах с одной стороны лирического и эпического, с другой драматического рода», однако за этим столкновением эстетических позиций можно было увидеть плодотворное соседство различных жанров: так организованы цитированные выше парные характеристики Ломоносова и Сумарокова в работах А. Шувалова и Фора. В то же время очерченная в стихах Сумарокова модель литературного универсума была прямо увязана с «придворными воззрениями» на литературу. Классическое описание литературного содружества содержалось в уже упоминавшемся послании Горация I, 3, известном русской публике 1750‐х гг. в переводе Кантемира:

Охотно б я, Юлие Флоре, хотел ведать,
В коих землях пасынок Августов воюет <…>
В чем же упражняется ученая свита?
Да и то желаю знать, кто Августа действа
Писать взялся? Кто войны, кто миры известны
Учинив, позднейший век дивиться заставит?
Чтож делает Тициус имущий в пределы
Римские скоро прибыть? который напился
В Пиндаровом, не бледнев, источнике дерзок,
Общих озер, и ручьев воды погнушався?
Как здравствует? как меня часто вспоминает?
Латинским ли соглашать струнам стихи ищет
Фивейские, помочью благосклонной музы
Иль силится в зрелищах трагиков искусства
Неистовство оказать и великолепность? <…>
Что сам делаешь? Какой цветок облетаешь?
Не мал тебе ум, не груб, и остр и искусен,
Иль изощряя язык безвинных в защиту,
Или готовя ответ тем что совет ищут:
И буде пишешь стихи любезные, перву
Мзду победоноснаго блюща ты одержишь. <…>
И то отпиши, так ли с Мунацием водишь
Себя, как прилично вам, или дружба ваша,
Как бы худо сшитая язва, не срастая,
Разседается еще? Но вас хотя крови
Жар, или невежество вещей, непокорных
Свирепых мучит везде, где б ни находились.
Вы, коим братской любви розрыв недостоен,
Ведайте, что к вашему возврату пасется
Счастливому у меня на жертву телечка.

(Кантемир 1867–1868, I, 415–419)

Послание Горация, как поясняет Кантемир, адресовано Юлию Флору, состоявшему в «ученой свите» Тиберия. Мы уже говорили о том, что исходная формула Горация – studiosa cohors – применялась к русской придворной словесности со времен Феофана Прокоповича, передавшего ее прославленным словосочетанием «ученая дружина». Гораций перечисляет друзей-царедворцев, подвизающихся в разнообразных литературных жанрах – истории или эпической поэме, пиндарической лирике, трагедиях и «любезных», то есть (согласно объяснениям переводчика) «любовных», стихах. По сути, здесь очерчивается придворный культурный идеал, сочетавший прославление монарха с обыкновениями аристократического досуга. В статье Г. Н. Теплова «О качествах стихотворца рассуждение», напечатанной в «Ежемесячных сочинениях» за три месяца до стихов Сумарокова, сообщалось, что в эпоху Августа «стихотворство так было в моде и употреблении, что и сам Август Цесарь писал стихи и от того времени не токмо знатные у двора, но и Императоры Римские некоторого в том будто бы любочестия искали» (Берков 1936, 180). Финальная часть послания, где Гораций осуждает ссору Флора с Мунацием и, по словам Кантемира, «со всем их междуусобным несогласием к ним поступает как к двум братьям», напоминает о попытках Шувалова помирить Ломоносова и Сумарокова в соответствии с требованиями «учтивства».