Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Одне ли приключенья злые
Дают достоинство Царям?
Их славе, бедствами обильной,
Без брани хищной и насильной
Не можно разве устоять?
Не можно божеству земному
Без ударяющаго грому
Своим величеством блистать? <…>

Кого же нам почтить Героем,

Великим собственной хвалой?
Царя, что правдой и покоем
Себя, народ содержит свой;
Последуя Веспазиану,
Едину радость несказанну
Имеет в щастии людей,
Отец отечества без лести,
И ставит выше всякой чести
Числом своих щедроты дней. <…>

Напрасно Рима повелитель,

Октавий, света победитель,
Навел в его пределы страх
Он Августом бы не нарекся,
Когда бы в кротость не облекся
И страха не скончал в сердцах.

(Ломоносов, VIII, 663–665)

В том же 1760 г., когда увидели свет русские переводы оды «К счастью», Фор использовал ее мотивы для апологии союзников по антипрусской коалиции: