Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Rome, moins agitée, semble excuser les prémiéres actions d’Octave, en faveur du tems, où il fut intéresser les Beaux Arts à sa gloire. Que ne feront-ils pas pour nos souverains constamment vertueux, & toûjours plus jaloux de régner sur les cœurs? Par la violence on soûmet des Provinces; l’amour seul donne des sujets. <…> Si les Beaux Arts annoncent cet arrêt à la bravoure inquiéte, aux témérités dangéreuses des Héros; s’il attestent que la sagesse & la modération, soutenuёs par la valeur, font seules les grands Princes, les Nations désabusées distingueront les lauriers d’Alexandre d’avec ceux de Titus <…> elles verront chez les descendans des Massagétes intrépides un Législateur forcer ses sujets à être heureux, & auguste fille les conduire de l’admiration à la reconnoissance <…> elles verront enfin Elizabeth régner <…> sur ses peuples, comme l’Astre beinfaisant du jour régne sur notre monde <…> Oui, que l’incendiaire Attila périsse dans l’oubli! nos autels seront toûjours pour les bienfaiteurs du genre humain.

[Успокоенный Рим, кажется, извиняет первые действия Октавия ради тех времен, когда он сделал изящные искусства соучастниками своей славы. Чего не совершат они ради наших владык, неизменно добродетельных и неизменно ревнующих властвовать над сердцами? Насилием покоряют области; только любовь дарует подданных. <…> Если изящные искусства объявляют этот приговор буйной отваге и опасной дерзости героев, если они свидетельствуют, что единственно мудрость и умеренность при поддержке доблести производят великих монархов, выведенные из заблуждения народы отличат лавры Александра от лавров Тита <…> они узрят, как среди потомков неустрашимых массагетов законодатель принуждает своих подданных быть счастливыми, а его царственная дщерь ведет их от восхищения к благодарности <…> они увидят, наконец, Елизавету, правящую <…> своими народами, как благодетельное дневное светило царствует над миром <…> Да, пусть сгинет в забвении поджигатель Атилла! наши алтари навечно посвящены благодетелям рода человеческого.] (Faure 1760, 11, 13–14)

Столкновение Пруссии с ее противниками Фор рассматривает как борьбу двух типов монархического правления – тех самых, которые различают Руссо в оде «На счастье» и Фридрих в приводившемся выше отрывке из «Анти-Макиавелли»: «Есть два способа, как можно быть государю великим: один завоеванием земель, когда распространяет храбрый государь свои границы силою орудия своего; другой добрым государствованием: когда приводит трудолюбивой государь в своей земле в приращение все художества и науки, делающия оную силнее и благонравнее». У Фора, как и у Фридриха, покровительство искусствам фигурирует в качестве одного из элементов «доброго государствования»; по словам Фора, благодаря искусствам подданные видят «человека в своем монархе» («les Arts <…> donnent au sujets des hommes dans leurs Princes» – Faure 1760, 6); ср. в сумароковском переводе оды Руссо: