Приёмыши революции (СИ)

Ольга отбыла с одним чемоданом, в котором из одежды были одно сменное платье, две смены белья, носки и туфли. Для весу лежали так же книги, фоторамки, в которые были спрятаны детали для будущего радиоприёмника, а главным сокровищем чемодана были оттиски одной из газет, в которых полнее всего было написано о судебном процессе. Оттисков иностранных газет, разумеется, не было и быть не могло, их упаковали столько экземпляров, сколько получилось достать. Такие чемоданы были у всех членов небольшого отряда. Всего их было 15 человек, из них женщины кроме Ольги ещё три. Всех за время совместных тренировок она довольно неплохо узнала, к некоторым испытывала определённую дружескую симпатию, и было даже немного грустно, что не всем им путешествовать вместе, а некоторых, возможно, она никогда больше не увидит. Пять человек их ехало в одном вагоне, не считая Андрея Ефимовича, пятеро они, если и разделялись, снова сходились вместе на станциях пересадок. Благодаря им такая трудная и опасная дорога переносилась удивительно легко, Ольга не могла не признаться себе, что мысль отправиться одной была совершенно безумной, она не справилась бы, попала бы в любую из тысячи бед, с которыми им пришлось столкнуться, и погибла бы, или же впала бы в отчаянье и повернула бы назад. Но новое время приносит много нового и дикого в жизнь, и оно остаётся в ней, осваивается, становится нормальным. Вот так вот пересекать не линию фронта даже - государственную границу для неё совершенно внове. И это было попросту невозможно в жизни прежней - юной царевне никогда не испытать, что такое поминутные проверки документов и досмотр вещей, что такое хаос ходящих как придётся поездов и страх нападения в пути. Юной цесаревне никогда не оказаться лицом к лицу с бандитами и не увидеть столкновение двух и более группировок бандитов, не представить, что чувствуешь, когда победившие бандиты потом везут тебя со спутниками в городскую гостиницу, страшнее которой она до этого не видела, и зовут вечером ужинать, что чувствуешь, когда благодаришь судьбу, что переворошив твой чемодан, в нём не нашли ничего интересного (тайники, конечно, не обнаружили) и всё бросили тебе обратно, что чувствуешь, когда при тебе твой товарищ, защищая твою честь, убивает человека. Но новое время властной рукой стирает границы, где они были, и чертит, где их не было, и вот делают они шаг - всё та же земля и воздух тот же, но иначе должен отзываться каждый шаг и каждый вздох. Там была ещё своя земля, а здесь уже чужая. Никогда до того Ольга с такой очевидностью не осознавала всю нелепость этого - вычерченных людьми границ. Вот же сделала она шаг, и всё так же осталось, и гром не грянул. Вон и дохленький ручеек, наглый, верно, вследствие жалкого своего прозябания, прихотливой петлёй изогнулся - дважды, получается, пересёк границу, словно издеваясь. Провожатый сам смеётся - вот этот куст, говорит, советский, а вон тот - уже нет, дальневосточный. А вот к чему Ольге не привыкать - так быть в чужой одежде, с чужим именем. Теперь она племянница Андрея Ефимовича, никогда на самом деле не существовавшая, но уж врать он, оказалось, мастер, ей знай только поддерживай его легенды, перед всеми, кому вообще есть дело.