Природа судейской деятельности

Направляющая сила логики не всегда, впрочем, дает простой и однозначный путь. Одно правовое начало или прецедент, доведенные до пределов своей логики, укажут один подход; другое начало или прецедент, проводившиеся с такой же последовательностью, с той же вероятностью укажут другой. В этом столкновении мы должны выбирать между двумя путями, направляясь по одному или по другому, а то и, возможно, пробивая себе третий, который будет результирующей двух сил в их взаимодействии или будет компромиссом между крайностями. Позвольте привести как изображающее такое столкновение известное дело Riggs v. Palmer, 115 N.Y. 506. Там было решено, что отказополучателю, убившему наследодателя, суд справедливости не позволит воспользоваться выгодами от завещания. Столкнувшиеся там начала соперничали за господство. Одно из них имело преимущество и победило остальные. Было начало связанности волей завещателя, распорядившегося имуществом, согласное с общим правом. Это начало, доведенное до пределов своей логики, должно укрепить в правах убийцу. Было также начало, по которому гражданские суды не могут ничего добавлять к уже установленным отрицательным последствиям и наказаниям за преступления. И оно, доведенное до пределов своей логики, укрепляет его в правах. Но против них выступило другое начало, еще более общее, корни которого глубоко уходят в разделяемое всеми чувство справедливого, – начало, что никто не должен извлекать выгоды из совершенной им несправедливости или выгадывать преимущество из своего проступка. Логика этого начала возобладала над логикой остальных. Я говорю «его логика возобладала». Однако, что действительно нас интересует, так это почему и как осуществлялся выбор одной логики перед другой. В данном случае его основание не скрывалось. Один путь был выбран, а другой оказался закрыт из-за убеждения судей в том, что выбранный путь вел к справедливости (justice). Уподобления, прецеденты и стоящие за ними начала вышли друг против друга в борьбе за прецедентность (precedence); в итоге начало, которое сочли более основательным, выражающим б'oльшие и распространеннейшие общественные интересы, заставило своих соперников бежать. Меня не сильно волнует непосредственно та формула, по которой справедливость (justice) свершилась. Последовательность была сохранена, логике дали сказать свое слово, когда было решено, что законный титул перешел, но он стал предметом вмененного траста (constructive trust)[62]. Вмененный траст является не чем иным, как «формулой, через которую сознание справедливого (conscience of equity) получает выражение»[63]. Собственность приобретена при таких обстоятельствах, что обладатель законного титула будет недобросовестно извлекать выгоды из своего положения. Справедливость (equity), чтобы выразить порицание его поведению, делает его трасти[64]. Подобные формулы не более чем исправляющий механизм (remedial device), благодаря которому исход, рассматривающийся как правильный и справедливый, будет сочетаться и с руководящим началом, и со стройностью правовой системы. Что сейчас является предметом моего интереса, так это в большей степени не сам исправляющий механизм, а лежащий в его основании мотив, присущая ему творческая энергия, которая приводит этот механизм в действие. Убийца потерял наследство, ради которого было совершено преступление, потому что общественный интерес, которому служит отказ преступнику пользоваться плодами преступления, более значителен, чем тот, которому служат сохранение и защита законных прав собственности. Впрочем, выбранное мной изображение того, как разрешаются столкновения, заставило меня забежать далеко вперед. Вся судейская деятельность сосредоточена в нем как в линзе. Мы движемся вперед нашей логикой, нашими уподоблениями, нашей философией, пока не достигнем определенной точки. Вначале выбор пути не вызывает у нас затруднений; пока что они сонаправленны. Потом они начинают расходиться, и нам нужно сделать выбор между ними. История, обычай, общественная польза, некое убедительное чувство справедливого или иногда даже интуитивное наполовину постижение всеохватывающего духа нашего права должны помочь озадаченному судье и показать ему дорогу.