Читаем Признание. Стихи полностью

Полуувядшие кокетки:Бороздки острые у губ,Не расчехляются ракетки,За шкаф упрятан хула-хуп.Сбрехали, стало быть, цыганки,Сошел туман с туристских троп,И о театре на ТаганкеИссяк великосветский треп.Как вы хулили и хвалили!В глазах безуминки огни.Но что Пикассо, где Феллини?Предательски не помогли.Жить, вспоминая и итожа,Жестокий, в сущности, закон.А он, опора и надежа,Друг, утешитель, что же он?Он вдруг смекнул, что скоро в ящик,И сумрачен, как троглодит,Он на дразнящих, на летящих,На тонких девочек глядит.Еще он хватит с ними горя,Зато сегодня — горячо!Ходи земля, раздайся море,Он потягается еще!А вы? Возвысьтесь и простите,Руками в тишине хрустите,Ведите дом, детей растите,Скажите тихие слова:«Ну да, конечно». Черта с два!Сорокасильные моторыЗапели в боевых грудях:И вертихвостки и матроны —Ораторы на площадях.Разбудоражены все дали,Все родственные очаги,И до отказа все педали,Рубильники и рычаги.Расседлан и неосторожен,Разнузданный, пасется он.Но — заарканен и стреножен,И посрамлен, и возвращен.Он в рюмку узкую глядится,Беседует полумертво,И солнце красное садится,Как и встает, не для него.О, как потерянно и тихоВы шепчете, отбросив спесь:«Ну, хорошо, но где же выход?»А кто сказал, что выход есть?

70-е

«Обмылок, обсевок, огарок…»

Обмылок, обсевок, огарок,А все-таки в чем-то силен,И твердые губы дикарокУмеет расплавливать он.Однажды добравшись до сути,Вполне оценив эту суть,Он женщиной вертит и крутит,Уж ты ее не обессудь.Ей плохо. И надо забытьсяИ освободиться от схимС чинушею ли, с борзописцемИль с тем шоферюгой лихим.Иль с этим, что, толком не глянув,Рванулся за нею вослед.Он худший из донжуанов,Да, видимо, лучшего нет.И вот уже дрогнули звенья:Холодный азарт игрока,И скука, и жажда забвенья,И темное чудо греха.

60-е

«Когда я стану плохим старикашкой…»

Когда я стану плохим старикашкой,Жадно питающимся кашкой,Больше овсяной, но также иной,То и тогда позабуду едва лиТам, на последнем своем перевале,Нашу любовь в Москве ледяной.Преувеличиваю? — Малость.А что еще мне в жизни осталось?А вот что в жизни осталось мне:Без тени преувеличеньяИзобразить любви теченье —Коряги, тина, мусор на дне.

60-е,70-е

«Чему и выучит Толстой…»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия