«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

— Черта с два! Плохо вы меня знаете, госпожа Айлин Кейн! Сражаться — это не просто спускать курок. Я военный стратег. Чтобы стать им, у меня ушло ни много ни мало десять лет! Зубрил я столько, сколько не приходилось в годы студенчества в техническом институте башни. Я должен знать о ведении войны все: начиная от боевого маневрирования и заканчивая психологией масс. Военная стратегия — это величайшая из наук нашей цивилизации! И одновременно с этим самая бесполезная, ведь необходимость войн в ближайшие несколько веков исчезнет сама собой. Наука! Удивительная наука, направленная исключительно на военные нужды! Айлин, если бы ты только видела нашу базу! У нас есть даже свои психологи! А инженеры! Они делают расчеты и улучшают все доступные нам средства ведения войны, уменьшая силу трения как для снарядов артиллерийских орудий, так и для флиттеров. У нас есть и мельницы, и литейные цеха. Точно так же, как ваши башни — города, служащие социальному прогрессу, наши военно-морские базы — это города, служащие нуждам войны.

— Как все сложно…

— Невероятно сложно и невероятно бессмысленно. Однако есть в этом своя прелесть. Дело в том, что бой — наркотик. И многие наемники прекрасно это сознают и сами ищут битвы. Мы эмоционально привязаны к нашей Вольной Компании, поскольку она дает нам возможность участвовать в этих самых битвах. По-настоящему наемник живет только в военное время! Тогда как граждане башни могут наслаждаться полноценной жизнью каждый божий день. У любого из них есть постоянная работа и досуг для того, чтобы расслабиться. Жизнь наемника неполноценна. Мы не вписываемся в ваш мир.

— Не для всех подводных жителей твои утверждения справедливы, — возразила Айлин. — Даже в таком благополучном месте, как башня, есть отщепенцы и изгои. Ты солдат и знаешь, ради чего существуешь. А вот я, например, не могу превратить мой бессмысленный гедонизм в дело жизни! Моя трагедия в том, что я ни на что больше не гожусь.

Скотт сжал пальцы Айлин и сказал:

— По крайней мере, ты вскормлена цивилизацией. Меня же просто выбросили на обочину.

— Брайан, мне с тобой хорошо. Кажется, ты можешь сделать мою жизнь лучше… На сколько нас хватит? Не знаю… Не думаю, что надолго, и тем не менее…

— Не рано ли ты нас хоронишь?

— Не обольщайся… Но это все-таки лучше, чем чувствовать себя тенью! Ты даже не представляешь…

— Представляю.

— Я хочу быть с тобой, Брайан, — сказала Айлин и посмотрела капитану в глаза. — Хочу, чтобы ты переехал в Монтану и остался со мной. Будем жить вместе до тех пор, пока наш эксперимент не провалится. Может, он сорвется в первый же день, а может, протянется чуть дольше… Я хочу научиться быть такой же сильной: смело смотреть в будущее и жить вопреки. В свою очередь, я познакомлю тебя с тем образом жизни, что ведут граждане башни. Ты узнаешь, что такое истинный гедонизм, и… быть может, даже станешь моим верным товарищем и спутником. Общения с другими гедонистами мне недостаточно, потому что ничего, кроме этого, они не знают и знать не хотят.

Скотт в ответ промолчал. Некоторое время понаблюдав за капитаном, Айлин наконец спросила:

— Неужели война так важна для тебя?

— Нет, — ответил он. — Совсем нет. Война — мыльный пузырь. Не ровен час, он лопнет, уж поверь мне! Честь мундира? Ну что за чепуха! — рассмеялся Скотт. — Если ты думаешь, что я не верю собственным словам, то ошибаешься. Слишком уж много лет я был изолирован от общества. Когда социальная единица долго служит идее, утратившей смысл, она обрекает себя на погибель. Я считаю, что нет ничего важнее мужчины и женщины.

— Мужчины и женщины? Или все-таки человеческого рода?

— Важен именно союз мужчины и женщины, — оборвал Скотт. — К черту человеческий род! За всю жизнь я слова доброго от него не слышал! Я сумею подстроиться. И гедонизм для этого исповедовать не обязательно. Такому спецу широкого профиля, как я, не составит труда найти работу в башне. У меня обязательно все получится. Иначе и быть не может.

— Конечно получится! Стоит только захотеть. Я, например, никогда даже и не пыталась… Наверное, потому, что отчасти фаталистка. Но Брайан… ты так и не ответил на мое предложение. — Глаза Айлин в окружавшем призрачном свете казались мерцающими изумрудами.

— Да, — ответил Скотт. — Я вернусь и останусь.

— Вернешься? — переспросила Айлин. — Но почему не останешься прямо сейчас?

— Потому что дурак! Я ключевая фигура на этой шахматной доске, и командующий Риз без меня как без рук.

— Риз или Вольная Компания?