«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности

— Он будет суперменом. Помнишь Девкалиона и, как бишь там ее звали?[10] Родоначальников новой расы.

— Мне не по себе, — сказала Майра. — Как будто я родила лося.

— Ты никогда бы такого не сделала, — утешил ее Кэлдерон. — Выпей еще.

— Это все равно что случилось. Александр — свось.

— Свось?

— Я тоже могу болтать на гоблинском жаргоне. Вопишно воглить в вестибюле. Вот.

— Такой уж у них язык, — сказал Кэлдерон.

— Александр будет говорить по-английски. У меня есть родительские права.

— Бордент вроде и не собирается их нарушать. Он сказал, что Александру нужна домашняя обстановка.

— Только поэтому я еще не рехнулась, — кивнула Майра. — Но если они отнимут у нас ребенка…

Через неделю стало совершенно очевидно, что Бордент не намерен нарушать родительские права, по крайней мере на срок не больше необходимого, то есть на два часа в день. В это время четыре человечка выполняли данное им поручение, запихивая в Александра все знания, которые мог вместить его незрелый суперразум. Они не полагались на кубики, детские стишки или счеты. Их оружие в этой битве было загадочным, футуристическим, но эффективным. И им явно удавалось чему-то научить Александра. Подобно тому как растения пускаются в рост под воздействием удобрений, Александр впитывал науку карликов, и его потенциально сверхчеловеческий мозг развивался с потрясающей скоростью.

На четвертый день мальчик разборчиво заговорил. На седьмой мог легко поддерживать беседу, хотя младенческие мышцы языка легко уставали. Его щеки все еще напоминали присоски; он не был в полной мере человеком, лишь эпизодически становился таковым. Но это случалось все чаще.

На ковре царил беспорядок. Человечки больше не забирали свое оборудование, они оставляли его Александру. Малыш ползал — он теперь не утруждал себя ходьбой, потому что ползать было эффективнее, — между предметами, выбирал некоторые и соединял.

Майра вышла в магазин. Человечки должны были явиться только через полчаса. Кэлдерон, уставший после рабочего дня в университете, повертел в руках стакан и взглянул на своего отпрыска.

— Александр! — окликнул он.

Сын не ответил. Он приладил устройство к штуке, вставил ее в нечто под странным углом и уселся поудобнее с довольным видом.

— Да?

Он говорил не слишком внятно. Так мог бы говорить беззубый старик.

— Что ты делаешь? — спросил Кэлдерон.

— Нет.

— Что это?

— Нет.

— Нет?

— Я понимаю, — сказал Александр. — Этого достаточно.

— Ясно. — Кэлдерон разглядывал чудо-ребенка с легкой опаской. — Ты не хочешь мне сказать.

— Нет.

— Ну и ладно.

— Налей мне, — сказал Александр.

Кэлдерону пришла в голову дикая идея, что ребенок попросил плеснуть ему виски. Затем он вздохнул, встал и вернулся с бутылочкой.

— Молоко, — произнес Александр, отвергая питье.

— Ты попросил налить. Я налил воду.

«О господи, — подумал Кэлдерон, — я спорю с ребенком. Я обращаюсь с ним как… как со взрослым. Но он не взрослый. Он просто пухлый малыш, который сидит на ковре и играет с конструктором».

Конструктор что-то произнес тонким голоском.

— Повтори, — пробормотал Александр.

Конструктор повторил.

— Что это было? — спросил Кэлдерон.

— Нет.

— Дурдом.

Кэлдерон отправился в кухню за молоком. Он налил себе еще виски. Происходящее напоминало внезапное нашествие родственников — родственников, которых ты лет десять не видел. Как, черт побери, вести себя с суперребенком?

Выдав Александру молоко, он снова ушел в кухню. Вскоре Майра повернула ключ в двери квартиры. Она закричала, и Кэлдерон бросился в гостиную. Александра рвало. При этом у него был вид ученого, который увлеченно наблюдает за удивительным феноменом.

— Александр! — воскликнула Майра. — Солнышко, тебе плохо?

— Нет, — ответил Александр. — Я изучаю обратный ход пищи. Мне нужно научиться контролировать мои пищеварительные органы.

Кэлдерон прислонился к двери, криво усмехаясь:

— Ясно. Тогда тебе стоит начать это делать.

— Я закончил, — сообщил Александр. — Уходите.

Через три дня ребенок решил, что ему нужно развивать легкие. Он голосил часами напролет с разнообразными вариациями: вопли, вой, рулады и пронзительный визг. И явно собирался орать до победного конца. Соседи жаловались.

— Солнышко, тебя колет булавка? — спросила Майра. — Дай посмотрю.

— Уходи, — сказал Александр. — Ты слишком теплая. Открой окно. Мне нужен свежий воздух.

— Д-да, зайчик. Конечно.

Майра вернулась на кровать, и Кэлдерон обнял ее. Он знал, что утром у жены будут круги под глазами. Александр продолжал орать в своей кроватке.

Так все и шло. Четыре человечка приходили каждый день и давали Александру уроки. Они были довольны ходом обучения. Они смиренно терпели выкрутасы Александра, например когда он со всей силы бил их в нос или рвал в клочья бумажные одеяния. Бордент постучал по своему металлическому шлему и торжествующе улыбнулся Кэлдерону:

— Он делает успехи! Развивается!

— Чудесно. А что насчет дисциплины?

Александр отвлекся от общения с Кватом:

— Дисциплина гомо сапиенсов ко мне неприменима, Джозеф Кэлдерон.

— Не называй меня Джозеф Кэлдерон. Я ведь твой отец.