Проклятые

Одной рукой Арчер расстегивает булавку и вынимает ее из щеки. Как и раньше, он втыкает булавочное острие в замочную скважину на двери моей клетки и вскрывает древний замок.

Как только дверь открывается, я выбегаю из клетки и отбираю у Арчера конверт с результатами. Мое обещание еще свежо у меня на губах, еще звучит эхом в ушах. Я разрываю конверт.

Итак, победителем становится…

XXVIII

Ты здесь, Сатана? Это я, Мэдисон. Подумай, пожалуйста, не пора ли менять знаменитый лозунг, который нынче считается синонимом входа в ад. Вместо «Оставь надежду, всяк сюда входящий…» следовало бы написать: «Оставь всякую щепетильность…» или «Оставь всякую элементарную вежливость…»

Моя мама сказала бы: «Мэдди, жизнь – это не состязание в популярности».

Я бы ей возразила, что и смерть тоже.

Те из вас, кто еще не умер, пожалуйста, примите к сведению.

По словам Арчера, мертвые постоянно шлют сообщения живым – и не только когда открывают шторы на окнах или приглушают свет. Например, если у вас урчит в животе, это значит, что с вами пытается связаться кто-то из загробного мира. Или когда вам внезапно захочется съесть что-нибудь сладкое. Или когда вы чихаете несколько раз подряд. Или когда у вас чешется голова. Или когда вы просыпаетесь посреди ночи от жуткой судороги в ноге.

Простуда на губе… непонятная дрожь в ногах… вросшие волосы… Если верить Арчеру, это все способы, которые мертвые используют для привлечения внимания живых, желая выразить свою привязанность или предупредить о грядущей опасности.

На полном серьезе Арчер утверждает, что, если живой человек услышит песню «Не хочу никого, кроме тебя» из мюзикла «Бриолин» три раза в течение одного дня, вроде бы случайно, в лифте, по радио, у кого-нибудь в телефоне или где угодно, это значит, что он непременно умрет до захода солнца. Зато призрачный запах подгоревшего тоста означает, что кто-то из умерших близких продолжает следить за тобой и оберегать от бед.

Если у вас из ушей, ноздрей или бровей прорастают особенно длинные волоски, это значит, что с вами пытается связаться кто-то из мертвых. Задолго до того, как легионы мертвецов стали звонить живым по телефону во время ужина и расспрашивать о потребительских предпочтениях в выборе марок искусственных сливок, до того как усопшие начали поставлять порноконтент для веб-сайтов, души покойных всегда находились в постоянном контакте с миром живых.

Арчер объясняет все это, пока мы бредем по Большим равнинам битого стекла, переходим вброд реку Бурно Кипящей Рвоты, пересекаем широкую Долину использованных одноразовых подгузников. Остановившись на миг на вершине вонючего холма, Арчер указывает на какое-то темное пятно на горизонте. Над пятном вьются грифы, канюки и прочие крылатые стервятники.

– Болото Абортированных Младенцев, – говорит Арчер, кивая синим ирокезом в сторону тенистой топи.

Мы переводим дух и идем дальше, огибая упомянутый ужас по широкой дуге. Мы направляемся в головную контору ада.

Арчер считает, что мне пора отказаться от стремления всем нравиться. Он ни капельки не сомневается, что всю жизнь я пыталась быть приветливой и дружелюбной, как меня научили родители и учителя в школе. Несомненно, меня постоянно поощряли за жизнерадостность и веселость…

Шагая вперед под пламенеющим оранжевым небом, Арчер говорит:

– Может быть, кроткие и унаследуют землю, но в аду они ни хрена не получат…

Он полагает, что раз уж я всю свою жизнь была милой, хорошей девочкой, то, вероятно, мне надо попробовать выбрать противоположную линию поведения в загробной жизни. Как ни странно, говорит Арчер, наибольшей свободой пользуются осужденные убийцы, приговоренные к пожизненному заключению. Хорошим людям такая свобода даже не снилась. И если бывшая хорошая девочка хочет начать все с чистого листа и попробовать стать настоящей стервозиной, агрессивной, напористой или просто настойчивой, а не молчать в тряпочку, сверкая милой улыбкой, и вежливо слушать других… ну, так ад – самое что ни на есть подходящее место для подобных экспериментов.

Арчер рассказывает, как он сам попал в ад. Однажды его старуха послала в магазин украсть хлеб и подгузники. Старуха – не в смысле жена, а в смысле мать. Ей понадобились подгузники для его младшей сестренки, а денег не было, так что Арчер отправился в ближайший продуктовый магазин и стащил все, что нужно, предварительно убедившись, что никто на него не смотрит.