Промысловые были

22 ноября. Ручка как застыла! Днем 35. Приехал с Майгушаши. Все думал утром: «Прохладно что-то». Особая светлая красота леса из-за кухты. Весь день от горизонта вверх нежный, яркий, желтый свет солнца. Очень красиво. Деревья. Все окрашено в невыразимо мягкие цвета. При этом мороз 40. Сзади на дороге дымится вспаханная гусеницей зеленая вода с рваным матовым краем. Хорошие я провел деньки на Майгушаше. Подъезжаю прямо к избушке по сахарному снегу речки мимо острых елок на крутом берегу. Осенью, чтобы пробраться от Тынепа к избушке, надо было затратить чуть ли не час.

Когда от природы общительный человек загоняет себя в зиму и тайгу, ему в некоторые минуты начинает дико хотеться всей этой «тамошней» жизни. Но все равно тайга, свои заботы на первом месте. На них все держится. И вот, побродивши по всяким несусветным Майгушашам, приезжаешь на Ручьи, на базу. Здесь почти дом, радио, отдых. И рушится капканная жизнь и наваливается другая, где музыка, передача о Высоцком. Или новости – чума, пища, к которой приучают человека, чтобы он не принадлежал сам себе.

А заботы очень сильны. Насторожил дорогу, прошло время и уже надо лететь проверять, потому что бродит вся эта компания – песцы с росомахами – и сжирают все, что попало. Стоял у меня на дороге один-единственный очеп. Пошел я проверять. Гляжу – передо мной песец его проверил. Иду и думаю: «Лишь бы ничего не попало». И так получилось, что соболь влез именно в этот очеп и висел на безопасной высоте, как подарок, чуть припорошенный снегом, а снизу все было истоптано песцом. Представил, как он прыгал под ним, мастырился достать, досадовал. Я возликовал и стал срочно рубить очепы. Чувство заботы не дает расслабиться, сосредоточиться на чем-то другом, например, на книгах или стихах. Лежишь на нарах с книгой и вдруг отводишь глаза, кладешь ее домиком на грудь и начинаешь подсчитывать, где сколько стоит ловушек или сколько дней не проверена какая дорога.

Вчера на Майгушаше был крепкий денек. Я поехал на «нордике» и поставил 20 капканов. Причем сначала часа полтора-два загонял «нордик» в гору (уже очень много снега), а потом ехал, круша пихтушки и роя канаву, по солнцу в сторону Ручьев, но хребтом. Ехал редколесьем, потом переезжал ручей, где опять долго загонял «нордик» в гору. Он зарывается, лыжи стоят на снегу, а гусеница дорывает до земли, так что летит мох. В избушку я вернулся часов в шесть с фарой. Заснул в 12, проснулся в 5 утра. Сбегал утром донасторожил оставшиеся пять капканов и уехал сюда, добрался махом, наверно, за час.

27 ноября. 25‐го приезжал Толян на рыжем «Буране». Привез медвежьи котлеты и подкисшие пряники. Алтус порывался за ним убежать, но я его вернул. Когда Толян уехал, он ко мне не подходил, не ел, глядел грустно на дорогу. Он хотел увидеть толяновых собак, которые остались в другой избушке. Пока я занимался в избушке соболями, он таки убежал. Тут задул запад со снегом и потемнело. Пришлось снова обуваться-одеваться и ехать на Остров. Там уже ни того ни другого не было. Пришлось ехать на Молчановский тайгой. Приехал туда в шесть. Фара осветила весело скачущего Алтуса. Ночью вызвездило, когда ехал сюда обратно, заколел, как цуцик, без стекла все-таки. Все время останавливался и грел лицо-руки над вентилятором. Сейчас уже под 40. Соболя не ловятся. Толян тоже на дом смотрит. Проверю все два раза и в деревню. Алтус, конечно, изумил: убежал, потому что собак не повидал – они на Молчановском оставались. Обратно побежал без разговоров.

28 ноября. Есть, кажется, такая сказка: лежит куча драгоценностей, а человек не может ими воспользоваться, к ним прикоснуться. Похоже на жизнь. Ключ нужен. По радио: учительница музыки с Дальнего Востока. Молодая, пишет вдобавок песни. Приходит к ней в школу поступать девочка, хочет учиться на домбре. Учительница спрашивает девочку: «Почему домброчка?» Ответ: «Раз иду по улице. Слышу из окна кто-то так хорошо играет»…

Журналистка: «Это, конечно, вы играли?» Учительница: «Да».

Звезды на небе почти не видны. Их замечаешь, когда смотришь между ними в темноту, когда переводишь взгляд на звезду, она прячется. Стоит чудо-погода: медленно падает кучум (кристаллики вымороженного воздуха – Толяново слово). Неповторимая выразительность молодого сказочного месяца в мутном ореоле, всплывающего откуда-то снизу леса, как со дна… Чуть тянет юг.

Поздравляю тебя, Миша с началом зимы. 1 декабря. Смешно слышать по радио про начало зимы, когда здесь уже месяц назад замерзали Петьки на морозе. Приехал с Майгушаши. Весь день, пока ходил на дорогу все думал: «Что-то прохладно». Сюда приехал около пяти часов. Уже конец сумерек, но еще светловато. Приехал с фарой, все синее, сахарное, сочные тени. Взглянул на градусник – 42.