Промысловые были

Есть мудрое умение – использовать силы, таящиеся в дереве, например, оставить сучок на водилине для веревки, или ветки на елке для переправы. Не зря говорят: «Распустить балан», будто уже видят его внутренние напряжения, доски, которые только и просятся на свободу.

6 дек. Приехал с Майгушаши. Хороший день. Подмораживает, 25 градусов. Звезды. Дорога хорошая, в воду не влезал нигде, у избушки только дуром хватанул, не углядев ямки в молоке. Добыл трех соболей. Сегодня приехал сюда, привез ведро, Петьку мерзлого забрал, трубы, из чума войлок, «нордик» как ишак навьюченный, из поняги лапа соболиная торчит.

Приемник не брал. Брал Лескова, «Захудалый род» – чудо. Выехал сюда часа в два. Как по рельсам, «нордик» лыжами вцепляется в дорогу, особенно где вода выступала – хоть руль отпускай. Проверил еще кусок дороги береговой. Хрен. Сюда приехал, сразу по воду, печку топить, дровишек колонул. «нордик» развьючил. То да се, в пять свет зажег, дотерпел, во тьме ложкой по чашке водил, потом приемник протер, включил, понягу разобрал, знаю, завтра соберусь, не спеша, поеду на Остров, соболей напялил – глядь – восьмой час, так-то. А на душе спокойно и хорошо.

7 дек. Остров. Приехал с Ручьев. Все засыпано. Как говорил Толян – люблю подходить к избушке, чтоб все засыпано было. Здесь все избегано зайцами, соболь попался. Откопал пролубку – там вода журчит. Наделал тут дорог, разворотов, заехал со стороны мыса, в большом капкане, гляжу, все изрыто, бурая пыль на снегу, соболь попал. Вот хорошо! Приехал к избушке – он кулемку запустил. Дров привез. Потом постирался наконец, веревку-стекляшку натянул. До чего люблю – рубаха висит, как железная. А день короткий: в пятом часу темновато. Слишком много времени проводишь в избушке.

Слушал радио: там бузят, что-то передают, музыку какую-то из Лос-Анджелеса, говорят. Блин, думаю, Лос-тебе-Анджелес! Вышел – «нордик» стоит в снежной пыли, я из него напильник принес.

9 дек. Мороз. «Нордик» поливал из чайника, чтоб завести. Ходил в сторону Молчановского. Там тоже пусто, вернее, три белки, что уж грешить. Вчера, конечно, огорчила дорога в гари – кедровка, собака, запустила очеп, а соболь после всю печурку истоптал. Ходил к Толянову посланию. Короче, взбаламутила эта записка мою спокойную жизнь, а я вчера еще стих сочинял. Вроде мы собирались в деревню число 25 ехать. Я еще думал, дотерпит он или нет. А ему все надоело, соболей нет, «хандра заела», домой охота, давай, говорит, подваливай после 15‐го.

10 дек. Мороз. Вчера под вечер вызвездило, но как-то так, с дымкой, с кучумчиком. А сегодня, когда я шел к избушке, пыхнул север, и сейчас от души звездануло, небо темное, а звезды яркие. Не попало ни-хре-на. Настроение дорожное, все думаю как и что, когда и куда. Завтра поеду на Ручьи, хочу по пути попробывать подняться на профиль, чтоб потом, когда выезжать, кусок по лесу не ехать.

11 дек. Ручьи. Приехал с Острова. Утром заводил «нордик» с трудом, еле с места сдвинул. Сюда приехал –44. А утром что было? Привод спидометра крякнул, кстати. Я его, охрепа, передавил глушителем. Выдра приходила сюда. Соболь подбегает под капкан и дальше. Вспоминал, как хвощи летом подсвечивает вечерним солнцем.

13 дек. Конституцию, значит, приняли. Вчера с утра 46, а днем муть, полосы, иду назад – жара, ус оттаял, соболя несу, ну, думаю, градусов 35 уже, прихожу – 43, но градус за градусом сдало, ночью затянуло, Таймыр это все творит. И хорошо, что мороз сдает, но теперь другая забота – дорогу передует.

Вечер. Поймал я все-таки того бандита. Ну и великан! Влез нагло, прямо в ту жердушку, где в тот раз кедровку трепал. Алтус его узнал, врага старого, мерзлого хватанул, и все косился на него дорогой. Два года он ему душу мотал. Завтра буду собираться. Минус 25. Отшельничество…

Январь, 18‐го числа. Пришел запускать. Почему поздно – после Нового года мороз прижал, до пятидесяти восьми. Потом поехали. Поломались «нордики», один без вентиляторного ремня на Бедной, другой без подшипника у Холодного. Пошел с Холодного, а мороз. На Метео переночевал, утром без двух пятьдесят. Да еще хиус, ветерок то есть, в морду. Дошел до Черных Ворот, ноги стало прихватывать, но не успело, зашевелил, так, пощипало слегка. Пока печку растоплял на Воротах, палец в бродне пыталось прихватить, но я быстро разулся и растер его. Потом пошел на Молчановский, потом оттеплило слегка, утром чуть морочок. Пошел тайгой на Остров, дошел хорошо, хоть и бродь. Пришел сюда, борщ сварил, избушка любимая, приемник.

21 янв. Пришел с Майгушаши. –22. Добыл там всего одного соболя. И не на той, где думал, дороге. А где думал, добыл белку и зайца-великана в последнем очепе, издали гляжу – коромысло поднято, что-то висит, вижу, белое, надеюсь, соболь заснеженный, потом надеюсь песец, потом – тьфу – ушкан! Он всю дорогу мою пробежал. Чуть не с кобеля размером, вообще-то кстати, брюхо поддержал.