Простые люди

— Чем же он странный? Тем, что занимается научной работой? Он как раз тот самый агроном, который нужен нам в сельском хозяйстве. Он ищет пути выращивания новых сортов сельскохозяйственных культур. Что же здесь странного? На вас он, конечно, не похож — у него есть цель в жизни…

— А у вас она есть?.. — тотчас же спросила Клава.

— Конечно. Видите чуть заметные огоньки в деревне от керосиновых ламп? Будем надеяться, что в следующем году, если нам придется так же вот ехать, — мы по огонькам не сможем сказать, где деревня, а где наш поселок. Дадим электричество в деревню, осветим дома, высвободим колхозников от многих трудоемких работ. За них будет работать электричество. Вот ближайшая моя цель… Но это — цель не только моя — цель всего коллектива, в том числе и ваша, — с ударением сказал он.

— Это интересно, — протянула Клава, повертываясь всем корпусом к Головенко и всматриваясь в его лицо.

Головенко продолжал, уже не столько для своей спутницы, сколько давая выход своему желанию вслух сказать о том, что уже давно созрело в его голове:

— На речке — вы видели какое у нее течение? — легко можно построить плотину, — а это не только дешевая энергия для гидростанции, это и водный путь до районного центра. Согласились бы вы прокатиться туда по таежной речке на катере?

Клава улыбнулась:

— Когда-то я любила кататься на лодке…

— Ну, что же, давайте вместе добиваться этого.

— Вместе? Но что я могу? — с тоской спросила Янковская.

— Одна — ничего… И ни я, никто другой в отдельности. Но вместе — сможем всё. Правда, если у всех будут такие настроения, как у вас — дело не пойдет. Надо не сбоку на жизнь смотреть, а в самой гуще ее идти, верить в силу коллектива. Вы считаете странным Боброва только потому, что не верите в его начинания. А вы поверьте и помогите Гавриле Федоровичу, как лаборантка. Это-то вы сможете делать? Попробуйте, — шутливо добавил он.

Клава молчала. На лице ее блуждала улыбка, глаза заблестели.

Незаметно они въехали в поселок. У ворот МТС Головенко остановил подводу.

— Идите домой, я отгоню лошадь.

— Нет, нет — я сама.

— Ну, что же, до свидания, Клавдия Петровна.

Он спрыгнул с телеги.

Клава смущенно сказала, вздохнув:

— Мне не хочется расставаться с вами.

— Мне тоже, — признался Головенко и легонько сжал ее холодные пальцы.

Головенко подумал, что он допустил лишнее, но в ту же секунду он почувствовал на лице своем нежные ладони. Клава прижалась к его лицу щекой. Тотчас же она отстранилась, словно испугалась этого своего поступка и хлестнула лошадь.

Все это произошло так быстро и неожиданно, что Головенко опомнился лишь тогда, когда подвода, весело тарахтя колесами, была уже далеко.

Головенко пришел к себе в кабинет. У него вошло в привычку по вечерам после работы подолгу засиживаться за книгами. Он зажег настольную лампу и раскрыл объемистые тома Мичурина. Однако вначале он не в силах был сосредоточиться. Неизведанное, радостное чувство волновало его, как будто для него открылась новая страница в жизни. В памяти встали дни юности на родной Черниговщине, родители, маленькая шустрая сестренка и Фрося… чернявая с карими очами, насмешливая. В деревне она считалась первой красавицей. Степану доставляло не мало удовольствия провожать с ней вечернюю зарю на крутом бережку Десны. Но не испытывал он тогда такого глубокого, радостного и вместе с тем тревожного и грустного чувства, какое охватило его сейчас.

Он встал, включил верхний свет и зашагал по кабинету. Почему она полюбила его? Полюбила ли? Не обманывает ли он себя? За что его может полюбить Клава, что в нем хорошего? Он не был честолюбив, и ему никогда в голову не приходило считать себя в чем-нибудь лучше других. Но в эту минуту ему хотелось быть если не лучше других, то по крайней мере лучше, чище, чем он был до сих пор. Это новое желание и удивило и одновременно раздосадовало его. Он с сокрушением подумал, что, вероятно, в нем ничего нет хорошего; самый заурядный человек. «Заурядный!» — Головенко поморщился. От этого слова повеяло чем-то древним, затхлым. Конечно, это не то слово — он простой человек, такой же, как Федор, Валя, Сашка, не спавшие ночи для того, чтобы выполнить свои обязательства перед коллективом, свой долг перед родиной. И он выполняет свой долг руководителя МТС перед родиной. «Руководитель должен за сто верст видеть вперед», — вспомнил он простые и мудрые слова токаря Саватеева. Да, именно так. Иначе превратишься в такого делягу, чиновника, как Пустынцев, не способного видеть дальше контрольных цифр текущего года. Вероятно, у Пустынцева есть жена; она готовит для него обеды, вполне довольна своим положением и положением мужа. Все мирно и гладко. Он пытался и не мог себе представить в таком положении Клаву. Он даже рассмеялся: настолько несуразно было представить Клаву в роли такой жены.