Простые люди

В небольшой заводи болотистого берега Федор увидел широкие листья лотоса, плавающие на воде. По листьям, как по столу, суетливо бегали юркие серенькие пичужки. Заметив подплывающих людей, они с тоненьким теньканьем снялись с листьев и ныряющим лётом перенеслись на другую заводь.

Приятели осторожно, стоя по горло в воде, нарвали по охапке нежнорозовых с шелковистыми жирными лепестками цветов.

Потом они выбрались на берег и, вздрагивая от холода, оделись.

— Когда я говорил на фронте товарищам о лотосе, мне не верили. Один сержант, бывший учитель, уверял меня, что лотосы растут только в Египте. А вот посмотри!

Ванюшка вдруг осекся и замолчал, на лицо его легла тень грусти. Федор понял его состояние. Он понял, что цветы напомнили приятелю о Вале. У самого Федора тоже защемило сердце. Он вспомнил о своей Марине. Ее лицо, ласковые глаза, завитки волос, лежащие на лбу, нежные руки — весь образ любимой девушки, далекой и в то же время сердечно близкой, встал перед ним.

Старательно обходя колючие кусты шиповника, пылающие алыми цветами, они выбрались на гребень сопки. Из-под ног с легким шуршаньем посыпалась вниз крупная галька.

Они остановились около могучего замшелого ствола кедра. Перед ними расстилались зеленовато-синие увалы тайги, напоминавшие сверху взлохмаченное волнами море. Тайга буйно цвела. Сплошное переплетение листьев казалось сверху, плотным ковром. Острые запахи тайги плавали в воздухе — то смолистые, то медвяные, то горьковато-терпкие.

По тайге скользили тени облачков, неведомо откуда взявшихся на чистом небе. Налетел порыв ветра. Верхушки деревьев шевельнулись. Дрогнула на земле ажурная тень виноградника. Из-за облачка плавно выплыл белокрылый орлан. Он покружил над вершиной сопки и камнем ринулся вниз. Через несколько мгновений он снова взвился в воздух.

Глаза молодых людей встретились. И Федору, ревниво и свято избегавшему разговоров о Марине, захотелось поделиться своей радостью с Ванюшкой.

— Друг, — Федор впервые назвал его так, — хочу тебе кое о чем сказать… Есть у меня одна девушка, которая меня любит, и я тоже люблю ее. Зовут ее Марина. Понимаешь, Марина. Какое хорошее имя! Правда?

Федор рассказал, как он познакомился с Мариной, как работал вместе с ней. И во время рассказа его поразила и обрадовала мысль, которая раньше не приходила в голову. Ведь если бы ему не пришлось работать с Мариной, возможно, он не узнал бы ее никогда. Много приходилось видеть хороших, на какое-то время запоминающихся девушек, но все равно они оставались далекими и «чужими». Большое, глубокое, волнующее чувство пришло только тогда, когда они стали вместе работать. Выходит, они узнали и полюбили друг друга в совместном труде. Но ведь и Ванюшка с Валей работали вместе. Значит…

Федор замолчал. Он смотрел на воду, на плывущие по ней белые, как пена, цветы трескун-дерева.

— Идем! — сказал вдруг Ванюшка. Он подобрал цветы и широко и решительно зашагал к деревне. Федор едва поспевал за ним. В деревне он замедлил шаги и растерянно взглянул на Федора.

— Иди, иди, — подтолкнул его Федор.

— Куда?

— К Вале, конечно.

Валя стояла у окна, когда вошел Ванюшка. Он впервые зашел к ней. Девушка встретила его настороженно.

Степахин остановился у двери, опустив, словно веник, букет лотосов к голенищу сапога.

Валя глянула на букет и поняла все. Ванюшка шагнул к ней.

— Неужели не простишь, Валя… — заговорил он, едва выговаривая слова, боясь, что она не захочет его слушать…

Освещенная косыми лучами вечернего солнца, девушка глядела ему прямо в глаза. Ванюшка с горечью усмехнулся.

— Я пришел сказать, Валя, что глупо все это у нас получилось…

Ванюшка махнул рукой, в которой держал букет. Он уставился на цветы с таким выражением на лице, как будто впервые увидел их. Валя заметила его замешательство. Озорная усмешка засветилась в ее глазах:

— Может, ты мне их подаришь? — спросила она.

Ванюшка покраснел и неловко сунул букет Вале. Девушка взяла цветы и, уже не сдерживая улыбки, глянула на Ванюшку:

— Фронтовик, а перед девушкой растерялся. Эх, Ваня. За что же такого тюленя любить?

У Ванюшки все поплыло перед глазами. Он видел перед собой только ласковые, нежные глаза девушки.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Герасимов выбрался с луга на шоссейную дорогу. Подгоняемый оводами сытый конь пошел крупным шагом. Колеса двуколки с налипшей на спицах травой дробно застучали по гравийному настилу.

С сенокосом не ладилось. Редкий день не было дождя, поваленная трава прела в валках. С утра солнце вставало на чистом небе, казалось, будет вёдро. К обеду же в «гнилом углу», как прозвали колхозники сторону, где находилось озеро Ханка, поднимался белесый туман. Затем на небе появлялись легкие, как дым, тучки. Они постепенно обкладывали небо летучими облаками, и из них сеялся на землю мелкий, как туман, дождь. Сегодня однако день выдался удачный. Колхозники успели высушить сено на огромной площади и начали метать стога. Если бы было побольше людей, сегодня можно было бы застоговать всю Кедровую падь. Спасибо, Головенко послал своих людей на помощь.