Читаем Процесс полностью

– Нет, – сказал порщик и смеясь покачал головой. – Раздевайтесь, – приказал он надзирателям и добавил, обращаясь к К.: – Зря ты им так веришь. Они со страху чуток ослабели рассудком. То, что этот вот, – он указал на Виллема, – рассказывал тут про свою будущую карьеру, просто курам на смех. Смотри, какой он жирный – такой жир не сразу и розгой прошибешь. А знаешь, с чего он так разжирел? Завел привычку у всех арестованных завтрак сжирать. Твой разве не слопал? Ну, вот видишь. Так вот, с таким пузом порщиком нипочем не стать, никогда, об этом и думать нечего.

– Есть и такие порщики, – сообщил Виллем, расстегивая ремень.

– Нет, – сказал порщик и так сильно ударил его розгой по шее, что тот весь сжался. – Тебе не подслушивать надо, а раздеваться.

– Я тебе хорошо заплачу, если ты их отпустишь, – сказал К. и вынул кошелек, не глядя на порщика: такие делишки лучше всего обделывать с опущенными глазами.

– Хочешь и на меня донести и мне тоже порку обеспечить? Нет уж.

– Ну подумай сам, – сказал К., – если бы я хотел, чтобы этих двоих наказали, разве бы я пытался их сейчас выкупить? Я мог бы просто закрыть эту дверь, притвориться, что ничего не видел и не слышал, и пойти домой – это, может, было бы и разумней. Но я же так не делаю, значит, кроме шуток хочу, чтобы их отпустили. Если бы я знал или хотя бы предполагал, что им грозит наказание, я бы не назвал их имен. И вообще я не считаю их виноватыми, виновна сама организация, виновны вышестоящие чиновники.

– Так и есть, – закричали надзиратели и тут же получили розгой по уже обнаженным спинам.

– Будь под твоей розгой важный судья, – сказал К., схватившись за розгу, которую порщик хотел было снова поднять, – я бы тебе точно не мешал его охаживать, я бы тебе даже денег заплатил, чтобы ты старался получше для хорошего дела.

– Звучит правдоподобно, – сказал порщик, – но меня не купишь. Моя работа – пороть, я и порю.

Одетый теперь в одни брюки надзиратель Франц, который – возможно, в надежде, что вмешательство К. принесет плоды, – до сих пор вел себя тихо, подполз на коленях к двери, повис на руке у К. и зашептал:

– Не можешь добиться, чтобы нас обоих пощадили, спаси хотя бы меня. Виллем постарше, он не такой чувствительный, да его уже и пороли разок пару лет назад, хоть и не сильно, а у меня пока такого позора не было. К тому же это Виллем меня на все подговорил, он мой наставник и в хорошем, и в плохом. Моя бедная невеста ждет меня у выхода из банка, мне так стыдно, просто кошмар.

И он вытер залитое слезами лицо о пиджак К.

– Все, хватит тянуть, – сказал порщик, взял розгу обеими руками и стегнул Франца. Виллем тем временем забился в угол и с гримасой ужаса на лице тайком подсматривал, не осмеливаясь повернуть голову. Раздался вой, протяжный и монотонный, словно он исходил не из глотки Франца, а из терзаемого кем-то музыкального инструмента. Звуки разнеслись по всему коридору и наверняка были слышны повсюду в здании.

– Перестань орать! – крикнул К. Он не смог удержаться и, неотрывно глядя в ту сторону, откуда должны были прибежать экспедиторы, оттолкнул Франца – не резко, но все же с достаточной силой, чтобы обезумевший надзиратель рухнул на пол, судорожно шаря руками вокруг себя. От порки, однако, это его не избавило – розга находила его и лежачего, и пока он извивался под ударами, она продолжала мерно подниматься и опускаться.

Но вот вдали показался один из экспедиторов, а в нескольких шагах за ним и второй. К. захлопнул дверь, подошел к ближайшему окну и открыл его. Вопли совершенно прекратились. Чтобы экспедиторы не подходили ближе, он крикнул им:

– Это я.

– Добрый вечер, господин старший управляющий, – услышал он в ответ. – Что-то случилось?

– Нет-нет, – ответил К., – это только собака воет во дворе.

Поскольку экспедиторы не тронулись с места, он добавил: – Можете продолжать работу.

Чтобы избежать разговора с экспедиторами, он высунулся в окно. Оглянувшись через некоторое время, он уже не увидел их в коридоре. К., однако, остался у окна: вернуться в чулан он не осмеливался, домой тоже не хотелось. Он смотрел в окно на маленький четырехугольный дворик. Все окна окружающих административных зданий были уже темны, только верхние из них ловили отблески луны. К. напряженно всматривался в темный угол двора, где были составлены одна к другой несколько ручных тележек.

Перейти на страницу:

Все книги серии Альпина. Антиутопии

Процесс
Процесс

Роман о последнем годе жизни Йозефа К., увязшего в жерновах тупой и безжалостной судебной машины, – нелицеприятный портрет бюрократии, знакомой читателям XXI века не хуже, чем современникам Франца Кафки, и метафора монотонной человеческой жизни без радости, любви и смысла. Банковского управляющего К. судят, но непонятно за что. Герой не в силах добиться справедливости, не отличает манипуляции от душевной теплоты, а добросовестность – от произвола чиновников, и до последнего вздоха принимает свое абсурдное состояние как должное. Новый перевод «Процесса», выполненный Леонидом Бершидским, дополнен фрагментами черновиков Франца Кафки, ранее не публиковавшимися в составе романа. Он заново выстраивает хронологию несчастий К. и виртуозно передает интонацию оригинального текста: «негладкий, иногда слишком формальный, чуть застенчивый немецкий гениального пражского еврея».

Франц Кафка

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Место
Место

В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». При этом его друзья, такие как Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов, были убеждены в гениальности писателя, о чем упоминал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Современного искушенного читателя не удивишь волнующими поворотами сюжета и драматичностью описываемых событий (хотя и это в романе есть), но предлагаемый Горенштейном сплав быта, идеологии и психологии, советская история в ее социальном и метафизическом аспектах, сокровенные переживания героя в сочетании с ужасами народной стихии и мудрыми размышлениями о природе человека позволяют отнести «Место» к лучшим романам русской литературы. Герой Горенштейна, молодой человек пятидесятых годов Гоша Цвибышев, во многом близок героям Достоевского – «подпольному человеку», Аркадию Долгорукому из «Подростка», Раскольникову… Мечтающий о достойной жизни, но не имеющий даже койко-места в общежитии, Цвибышев пытается самоутверждаться и бунтовать – и, кажется, после ХХ съезда и реабилитации погибшего отца такая возможность для него открывается…

Александр Геннадьевич Науменко , Леонид Александрович Машинский , Майя Петровна Никулина , Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Саморазвитие / личностный рост