Читаем Процесс полностью

– Можешь на меня рассчитывать, – сказал дядя. – Я все время только и думаю, как бы тебе помочь.

– Ты все тот же, – сказал К. – Боюсь только, тетя на меня рассердится, если я вскорости попрошу тебя опять приехать в город.

– Твое дело важнее таких неудобств.

– С этим я согласиться не могу, – сказал К. – Но, как бы то ни было, не хочу без необходимости отнимать тебя у тети. В ближайшее время ты мне, видимо, понадобишься, а пока не хочешь ли съездить домой?

– Завтра?

– Да, завтра или, может быть, ночным поездом, так было бы удобнее всего.

В соборе

К. поручили показать одному важному итальянскому партнеру банка, впервые оказавшемуся в городе, кое-какие культурные памятники. Это поручение он в любое другое время почел бы за честь, но сейчас, когда защита собственного положения в банке стоила ему таких усилий, принял с неохотой. Каждый час, проведенный вне стен банка, усиливал тревогу. Работать с такой же отдачей, как раньше, больше не получалось, К. часами лишь вынужденно изображал осмысленную деятельность, но, покидая кабинет, беспокоился еще сильнее. Ему представлялось, как заместитель директора, вечно поджидавший его в засаде, время от времени заходит к нему, садится за его стол, просматривает его бумаги, отбивает многолетних контрагентов, почти что друзей, и, возможно, даже находит ошибки, ставшие теперь для К. вечным страхом и неизбежным спутником всего, за что бы он ни брался. Когда ему поручали деловую встречу вне банка или отправляли в командировку – а такие поручения в последнее время участились, – у К. тут же возникало подозрение, что его хотят на время удалить, чтобы проверить его работу, или, во всяком случае, что в банке его не считают незаменимым. От большей части таких поручений он легко мог отказаться – но не осмеливался: если его опасения были хотя бы отчасти обоснованными, отказ был бы равносилен признанию, что он испугался. Так что поручения эти он принимал, как обычно, без эмоций и даже умолчал о серьезной простуде, когда ему предстояла тяжелая двухдневная командировка, – лишь бы эту поездку не отменили ввиду установившейся дождливой осенней погоды.

Вернувшись из командировки с лютой головной болью, он узнал, что на следующий день ему назначено сопровождать итальянского партнера. Соблазн хотя бы в этот раз отказаться был очень велик – в первую очередь потому, что поручение не было непосредственно связано с работой, и хотя поддерживать отношения с партнером, без сомнения, тоже было важно, но не для К., отлично знавшего, что только успехи в работе могут помочь ему удержаться на плаву и что если их не будет, то, даже сумей он паче чаяния обаять итальянца, толку ему от этого никакого. Ему не хотелось выпадать из рабочей обстановки даже на один день: слишком велик был страх, что уже не получится снова в нее вписаться; страх этот он сам признавал чрезмерным – и все же мучился им.

В этом случае, однако, было почти невозможно придумать благовидный предлог для отказа: познания К. в итальянском были хоть и не блестящими, но достаточными, но, что важнее всего, у него еще с юности сохранились кое-какие представления об истории искусства, о чем разнеслась по банку не вполне заслуженная слава – по той лишь причине, что К. некоторое время состоял, исключительно из деловых соображений, в обществе охраны городских культурных памятников. Ну, а итальянец, по слухам, любил искусство, и потому выбор К. в качестве его сопровождающего был очевиден.

Утро выдалось дождливым, с порывистым ветром. С досадой представляя себе, что за денек ему предстоит, К. явился на службу уже к семи утра, чтобы успеть немного поработать, прежде чем визитер отнимет у него эту возможность. Он чувствовал себя разбитым, потому что просидел полночи над учебником итальянской грамматики, пытаясь хоть немного подготовиться, и окно, у которого он в последнее время слишком часто засиживался, влекло его сильнее, чем письменный стол, – но он собрал волю в кулак и уселся за работу. На беду, тут же зашел клерк и сообщил, что его прислал директор посмотреть, вдруг г-н старший управляющий уже на месте, и в этом случае спросить, не будет ли он так любезен пройти в приемную, где его ожидает господин из Италии.

– Уже иду, – сказал К., сунул в карман словарик, взял под мышку альбом городских достопримечательностей, который приготовил для иностранца, и прошел через кабинет заместителя директора в дирекцию.

Хорошо, что он пришел так рано и был готов к услугам директора, как только понадобился, чего, разумеется, от него на самом деле не ожидали. Кабинет замдиректора, конечно, был пуст, словно среди ночи; вероятно, и за ним посылали клерка, чтобы пригласить его в приемную, но безуспешно.

Перейти на страницу:

Все книги серии Альпина. Антиутопии

Процесс
Процесс

Роман о последнем годе жизни Йозефа К., увязшего в жерновах тупой и безжалостной судебной машины, – нелицеприятный портрет бюрократии, знакомой читателям XXI века не хуже, чем современникам Франца Кафки, и метафора монотонной человеческой жизни без радости, любви и смысла. Банковского управляющего К. судят, но непонятно за что. Герой не в силах добиться справедливости, не отличает манипуляции от душевной теплоты, а добросовестность – от произвола чиновников, и до последнего вздоха принимает свое абсурдное состояние как должное. Новый перевод «Процесса», выполненный Леонидом Бершидским, дополнен фрагментами черновиков Франца Кафки, ранее не публиковавшимися в составе романа. Он заново выстраивает хронологию несчастий К. и виртуозно передает интонацию оригинального текста: «негладкий, иногда слишком формальный, чуть застенчивый немецкий гениального пражского еврея».

Франц Кафка

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Место
Место

В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». При этом его друзья, такие как Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов, были убеждены в гениальности писателя, о чем упоминал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Современного искушенного читателя не удивишь волнующими поворотами сюжета и драматичностью описываемых событий (хотя и это в романе есть), но предлагаемый Горенштейном сплав быта, идеологии и психологии, советская история в ее социальном и метафизическом аспектах, сокровенные переживания героя в сочетании с ужасами народной стихии и мудрыми размышлениями о природе человека позволяют отнести «Место» к лучшим романам русской литературы. Герой Горенштейна, молодой человек пятидесятых годов Гоша Цвибышев, во многом близок героям Достоевского – «подпольному человеку», Аркадию Долгорукому из «Подростка», Раскольникову… Мечтающий о достойной жизни, но не имеющий даже койко-места в общежитии, Цвибышев пытается самоутверждаться и бунтовать – и, кажется, после ХХ съезда и реабилитации погибшего отца такая возможность для него открывается…

Александр Геннадьевич Науменко , Леонид Александрович Машинский , Майя Петровна Никулина , Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Саморазвитие / личностный рост