Читаем Процесс полностью

Остаток времени К. употребил на то, чтобы выписать из словаря редкие слова, необходимые для экскурсии по собору. Работа противнее некуда. Тем временем клерки приносили почту, сотрудники заглядывали со всяческими вопросами и торчали в дверях, потому что К. выглядел занятым, но не уходили, пока он их не выслушает; заместитель директора не отказывал себе в удовольствии отвлечь К., заходил к нему несколько раз, брал у него из рук словарь и без всякой видимой цели перелистывал; когда открывалась дверь в слабо освещенную приемную, появлялись контрагенты, смущенно кланялись, вежливо снимали шляпы, стараясь привлечь к себе внимание и не зная, удалось ли им это, – и посреди всей этой суеты К. составлял список нужных слов, затем разыскивал их в словаре, затем выписывал, затем учился произносить и наконец пытался зазубрить наизусть. Некогда цепкая память, однако, явно давала сбои, и иногда он так злился на итальянца, который устроил ему эту муку, что закапывал словарь в гору бумаг с твердым намерением прекратить подготовку, но тут же, одумавшись – ведь не станет же он безмолвно бродить с итальянцем мимо выставленных в соборе произведений искусства, – снова раскапывал и злился еще сильнее.

Ровно в половине десятого, когда он собрался уходить, зазвонил телефон – это была Лени: пожелать ему доброго утра и спросить, как у него дела. К. торопливо поблагодарил ее и сообщил, что сейчас у него совсем нет времени на разговоры, поскольку ему нужно в собор.

– В собор? – переспросила Лени.

– Ну да, в собор.

– Зачем же тебе в собор?

К. попытался вкратце объяснить, но только он начал, как Лени вдруг перебила:

– Гоняют они тебя.

Жалости, о которой он не просил и которой не ждал, К. не выносил. Он коротко простился с Лени, но, вешая трубку, сказал наполовину себе, наполовину собеседнице на другом конце провода, чьего голоса уже не слышал:

– Да, гоняют.

Теперь времени почти не оставалось – возникла даже опасность, что он не успеет к назначенному часу. К. поехал на автомобиле. В последний момент он вспомнил об альбоме, который еще не успел передать, и взял его с собой. Теперь альбом лежал у него на коленях, и всю дорогу К. нетерпеливо барабанил по нему пальцами. Дождь немного утих, но было промозгло и мрачно. К. знал, что в такой темноте им мало что удастся разглядеть в соборе, зато от долгого стояния на холодном каменном полу его простуда легко могла усилиться.

Соборная площадь была совершенно пуста, и К. вспомнил, как еще ребенком заметил, что в домах на этой маленькой, узкой площади всегда задернуты шторы. При сегодняшней погоде это было особенно понятно. В соборе тоже оказалось пусто – естественно, сейчас никому бы не пришло в голову сюда зайти. К. пробежался по обоим боковым нефам и встретил только закутанную в теплую шаль старуху – она стояла на коленях перед образом Богородицы, не отрывая глаз от иконы. Вдалеке он заметил хромоногого служку, который тут же исчез за одной из дверей. К. не опоздал – когда он вошел, как раз било десять, но итальянца еще не было. К. вернулся к главному входу и некоторое время стоял там в нерешительности, затем обошел под дождем собор снаружи, чтобы посмотреть, не ждет ли его итальянец у одного из боковых входов. Нигде его не было. Может быть, директор не понял, какое время было назначено? Да и как вообще можно было понять этого иностранца? Как бы то ни было, его следовало подождать по меньшей мере полчаса. От усталости К. тянуло присесть; он снова зашел в собор, нашел на ступеньке лестницы какой-то обрывок ковра, подтолкнул его носком туфли к ближайшей скамье, завернулся поплотнее в пальто, поднял воротник и сел. Чтобы скоротать время, он открыл альбом и немного полистал его, но вскоре ему пришлось оставить это занятие – сделалось так темно, что он едва мог различить колонны в ближайшем нефе или хоть какие-нибудь детали.

Перейти на страницу:

Все книги серии Альпина. Антиутопии

Процесс
Процесс

Роман о последнем годе жизни Йозефа К., увязшего в жерновах тупой и безжалостной судебной машины, – нелицеприятный портрет бюрократии, знакомой читателям XXI века не хуже, чем современникам Франца Кафки, и метафора монотонной человеческой жизни без радости, любви и смысла. Банковского управляющего К. судят, но непонятно за что. Герой не в силах добиться справедливости, не отличает манипуляции от душевной теплоты, а добросовестность – от произвола чиновников, и до последнего вздоха принимает свое абсурдное состояние как должное. Новый перевод «Процесса», выполненный Леонидом Бершидским, дополнен фрагментами черновиков Франца Кафки, ранее не публиковавшимися в составе романа. Он заново выстраивает хронологию несчастий К. и виртуозно передает интонацию оригинального текста: «негладкий, иногда слишком формальный, чуть застенчивый немецкий гениального пражского еврея».

Франц Кафка

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Место
Место

В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой». При этом его друзья, такие как Андрей Тарковский, Андрей Кончаловский, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Лазарь Лазарев, Борис Хазанов и Бенедикт Сарнов, были убеждены в гениальности писателя, о чем упоминал, в частности, Андрей Тарковский в своем дневнике.Современного искушенного читателя не удивишь волнующими поворотами сюжета и драматичностью описываемых событий (хотя и это в романе есть), но предлагаемый Горенштейном сплав быта, идеологии и психологии, советская история в ее социальном и метафизическом аспектах, сокровенные переживания героя в сочетании с ужасами народной стихии и мудрыми размышлениями о природе человека позволяют отнести «Место» к лучшим романам русской литературы. Герой Горенштейна, молодой человек пятидесятых годов Гоша Цвибышев, во многом близок героям Достоевского – «подпольному человеку», Аркадию Долгорукому из «Подростка», Раскольникову… Мечтающий о достойной жизни, но не имеющий даже койко-места в общежитии, Цвибышев пытается самоутверждаться и бунтовать – и, кажется, после ХХ съезда и реабилитации погибшего отца такая возможность для него открывается…

Александр Геннадьевич Науменко , Леонид Александрович Машинский , Майя Петровна Никулина , Фридрих Горенштейн , Фридрих Наумович Горенштейн

Проза / Классическая проза ХX века / Самиздат, сетевая литература / Современная проза / Саморазвитие / личностный рост