Психология с человеческим лицом. Гуманистическая перспектива в постсоветской психологии (сборник)

В чем же состоит новизна этой психологии? Действительно ли новая психология качественно отличается от прежней? Если да, то от какой именно прежней? В чем состоят отличия? Сегодняшние дискуссии по этим и другим подобным вопросам нередко похожи на спор двух ученых мужей: один утверждает. что параллельные не пересекаются, а другой – наоборот. Но если один Евклид, а другой Лобачевский, то сам спор переходит в плоскость бредовой реальности. Речь идет об изменении соотношений психологии экспериментальной (от experiment ) и экспериентальной (от experience ) ( Крипнер, де Карвало , 1993); психологии черт и отношений ( Этинд , 1982); эссенциализма и номинализма ( Поппер , 1992); психологии, прикладной психологии и психологической практике ( Василюк , 1992) и т.д. “Связи остались, но направление их изменилось” (А.Вознесенский). Иными словами, происходит изменение не структуры, а системы психологии в изменяющейся системе видения мира ( Пригожин,Стенгерс , 1986; Capra, 1982; Capra, Steindl-Rast , 1991). При этом изменяется не только семантика психологии, но и семиотика, внутренние и внешние границы ее семиотического пространства, сегодня включающего в себя и психотерапию, на монопольное владение которой претендовала, да и продолжает претендовать психиатрия.

Все эти процессы начались не сегодня и не вчера. Уже в реакциях на первые успехи научной психологии звучало то, что позже легло в основание гуманистической психологии – неприятие редукции человека как уникального и принципиально целостного человеческого бытия к его биологическим или социальным составляющим. М. Бейкер-Эдди создавала “Христианскую науку” в то же время, когда работал У.Джеймс, Т.Рибо, Ж.М.Шарко, И.М.Сеченов, В.М.Бехтерев, И.П.Павлов, З.Фрейд; Э.Кейси был современником М.М.Бахтина и Л.С.Выготского. Невозможно представить себе всех этих людей за одним столом в поисках, как стало модно говорить, консенсуса. Но сегодня все выглядит иначе : “Как магнит, притягивают нас …связи с духовными истоками, с нашим происхождением и его предпосылками к тем событиям, когда небо и земля слились воедино, когда Невидимое в божественном величии вторглось в человеческое сознание и историю” ( Энкель , 1995). Этого притяжения не могут избежать ни психология, ни психотерапия. К нему полностью приложимы сказанные совсем в иной связи слова : “… определенное чувство в процессе восприятия предмета …служит мне единственным и достаточным основанием для… суждения. Если же кто-то станет это мое суждение оспаривать, я буду решительно защищать его, потому что в моем суждении отражены не только качество предмета, но и мое собственное его восприятие. Кто же и каким способом может доказать неправильность этого… восприятия? Его можно отвергнуть, но опровергнуть его невозможно” ( Каган , 1964). Если проанализировать сегодняшние (и не только сегодняшние) психологические и психотерапевтические дискуссии, то нетрудно будет заметить, что львиная доля опровержений выглядит таковыми лишь в глазах опровергающих, а вера как недоказанное знание царствует даже в самых строгих и точных науках. Кто, например, может опровергнуть существование Высшего Бессознательного (“…источник таланта, а также состояний созерцания, просветления и экстаза. Здесь таятся высшие парапсихические функции и духовные энергии”) и Высшего Я (которое “…пребывает над потоками мысли и состояниями тела и не подвержено их влиянию; а личное, сознательное Я следует рассматривать как его отражение, “проекцию” на поле личности”), постулируемых Р.Ассаджиоли (1994). Вслед за Г.П.Щедровицким (1993) мы можем сказать : “…понимаемое не есть объективно существующее. Понимаемое есть субъективно понимаемое”.

Сказанное обязывает, и необходимо определить систему верований автора, дабы читатель мог решить, имеет смысл продолжить чтение или перелистать эти страницы. Это установка на поиск объединяющего, а не разъединяющего, позитивного, а не негативного начала. Это объединяющее позитивное рождается по-разному мотивируемой, но от этого лишь более ценной интенцией разных исследователей, направлений и школ к постижению мира и/или себя в мире. (См. рис.1). Речь идет не о стирании границ и нивелировании мнений и позиций, но об осознании того, что эти границы – лишь внутренние границы общего пространства, а мнения и позиции – лишь фиксация факта нахождения в той или иной области этого общего пространства. Насколько все нижесказанное отвечает этому – судить читателю.

Рис. 1