Психология с человеческим лицом. Гуманистическая перспектива в постсоветской психологии (сборник)

Проблема смерти рассматривается И.Яломом в качестве одной из ключевых человеческих забот, наряду с проблемами свободы, ответственности, изоляции и поиска смысла. В отношении смерти он исходит из двух постулатов: “1. Жизнь и смерть взаимозависимы; они существуют одновременно, а не последовательно; находясь под поверхностью жизни, смерть постоянно дает о себе знать и оказывает огромное влияние на переживания и поведение. 2. Смерть – первопричина тревоги и, в этом качестве, является важнейшим источником психопатологии” ( Yalom , 1990, p.29). Как видно из этого, в рамках экзистенциальной психологии роль смерти рассматривается диалектично: с одной стороны, смерть выступает как неотъемлемое условие жизни и важнейший стимул развития человека, с другой – как причина многих психических расстройств. В рамках данной статьи нас в первую очередь будет интересовать первая, как это ни парадоксально звучит, жизнеутверждающая роль смерти.

Идея о взаимосвязи жизни и смерти далеко не нова – она встречается во множестве философских и религиозных концепций от античности до наших дней, а еще раньше она, в несколько более символизированном виде, сложилась в различных этнических верованиях и культовых обрядах. Дж.Кэмпбелл, крупнейший исследователь мифов и религий, указывает на то, что еще в первобытном обществе начинали складываться ритуалы, отражающие понимание неразрывной связи жизни и смерти. Вначале это были простейшие обряды, связанные с охотой (все живое должно убивать, чтобы жить), затем стали появляться священные символы, такие как символ мира у индейцев в виде змеи, поедающей свой хвост. Символ инь-ян, равно как и круг (мандала) – важнейший фундаментальный символ, встречающийся практически у всех племен и народов – также во многом отражают идею о неразрывном единстве жизни и смерти, их взаимопереходах. Обряды инициации практически повсеместно включают в себя некоторое болезненное, а иногда и смертельно опасное испытание, пройдя которое человек символически входит в новый этап своего существования; пройдя испытание, символизирующее смерть, человек возрождается к новой жизни.

Еще более явно эта идея проявляется в философии. Смерть является условием жизни; едва родившись мы уже начинаем умирать. Стоики говорили, что важнейшим событием в жизни является смерть. Сенека провозглашал: “Тот не сможет наслаждаться истинным вкусом жизни, кто не готов ее завершить”. Ф.Арьес описывает возникновение концепции “правильной смерти” в христианстве, гласящей, что правильно жить значит правильно умереть, и наоборот. Жить следует постоянно помня о смерти (“ memento mori ”). Цитаты эти можно продолжать бесконечно, так как практически каждый крупный мыслитель в том или ином контексте размышлял о проблеме смерти в ее взаимоотношении с жизнью.

Если обобщить все эти взгляды, то можно сказать, что, хотя смерть физически прерывает, насильно завершает жизнь человека, именно факт ее неизбежности заставляет человека жить по-настоящему. Осознание конечности своего существования заставляет человека максимально использовать отведенное ему время жизни, ставит вопрос об осмыслении жизни, ответственности за ее содержание. Но всегда ли человек достигает такого осознания? А даже если он его достигает, то может ли он постоянно жить с сознанием неминуемости своей кончины, постоянно “помнить о смерти”?

Смерть как неотъемлемое и осознаваемое условие жизни является важнейшей причиной уникальности человеческой природы; трудно представить себе страх более всеобщий и изначальный, чем страх смерти. Чем больше в ходе истории человек индивидуализируется, тем больше он осознает неизбежность своей собственной, личной смерти; чем больше человек осознает индивидуальность своей смерти, тем больший страх и тревогу она вызывает. В ходе развития человеческого общества, а вместе с ним и человеческого сознания, страх смерти становится все более значительной составляющей душевной жизни человека. Определенным буфером, смягчающим разрушительное воздействие обнаженного ужаса небытия, является религия. “Греки обращали все свое внимание на жизнь, – пишет Э.Фромм, – а смерть представляли себе лишь как продолжение этой жизни, хотя и унылое. Египтяне возлагали надежды на нетленность человеческого тела, по крайней мере нетленность тела того человека, власть которого была нерушимой при жизни. Евреи принимали факт смерти реалистично и были способны примириться с мыслью о прекращении индивидуальной жизни, утешая себя ожиданием того царства счастья и справедливости, к которому должно в конце концов прийти человечество. Христианство сделало смерть нереальной и пыталось утешить несчастного индивида обещанием жизни после смерти.” ( Фромм , 1990, с.205). В наше время, когда влияние формальных постулатов религии на сознание людей значительно уменьшилось, а индивидуальное самосознание достигло своего максимума за всю историю человечества, проблема осознания смерти встает наиболее остро.