Психология убийцы. Откровения тюремного психиатра

Эти противозачаточные средства бесплатно раздавались проституткам муниципалитетом — из белого фургона, медленно разъезжавшего по нашему району (словно клиент, высматривающий «ночную фею» на своем авто), ища, где бы предотвратить потенциальный вред. Фургон также развозил проституткам кофе и закуски — чтобы помочь им в работе. Несомненно, в своей легкой «рабочей одежде» они сильно ощущали холод в суровую погоду. С точки зрения их бизнеса зима, с ее короткими днями и ранним наступлением темноты, являлась самым прибыльным временем года.

Наша соседка, словно бы сошедшая со страниц романа Барбары Пим[29], как выяснилось, обладает железным хребтом и стальным взором. Она не стала фаталистически смиряться с возникшей ситуацией — в отличие от большинства из нас. В свои семьдесят с лишним она сколотила из местных домовладельцев своего рода патруль бдительных гражданских активистов, записывавших номера машин клиентов этих дамочек. Такая практика оказывала негативное воздействие на бизнес, и однажды координатор кратких сексуальных контактов с угрожающим видом уселся в свою машину в качестве противовеса активистам. Полагаю, он знал, кто его реальный враг, и, когда наша соседка приблизилась к его машине, он вытащил пистолет. Однако на нее это не произвело никакого впечатления.

— Не будьте идиотом, — призвала она. — Уберите эту штуку.

Он повиновался — и ретировался, признав поражение. Он явно не планировал садиться в тюрьму за убийство.

Но моя соседка не стала почивать на лаврах. Теперь она взялась за полицию. Она отправилась в ближайший участок, дабы пожаловаться на то, что тамошние полицейские ничего не предпринимают, чтобы очистить улицы от проституток. Начальник полицейского участка ответил, что эти «девочки» и без того жертвы, так что он не собирается ухудшать или осложнять им жизнь. Но это, опять-таки, не впечатлило мою соседку. Положив ладонь на его стол, она отчеканила: «Это противозаконно».

Полицейский начальник сразу же понял, что перед ним грозный и опасный противник, который не примет бездействия полиции. У карьеристов имеется одно хорошее качество (или по крайней мере качество, которое можно обратить на пользу благому делу): они умеют чутко, почти инстинктивно выявлять серьезных оппонентов, которые способны навредить им. «Девочек» (как он их называл) его ребята быстро изгнали в район, где их присутствие едва ли заметили бы (а если бы и заметили, отнеслись бы к нему без особой неприязни).

Я многое понял, общаясь с бюрократическими структурами от имени моих пациентов, которые не слишком хорошо умели излагать свои мысли и поэтому реагировали на чиновничьи рогатки либо молчанием, либо насилием (промежуточных вариантов почти не наблюдалось). Они не знали, как написать письмо и какому чиновнику его направить. Что же касается телефонных звонков, то чиновники всегда могли откреститься от них: первой линией обороны в их борьбе за то, чтобы ничего не делать, было отрицание того, что они вообще что-то знают о человеке, звонящем им во второй, третий или сотый раз.

Поэтому неудивительно, что когда чиновники в своих чиновничьих учреждениях все-таки вынуждены были сталкиваться лицом к лицу с представителями своей общественности (в каком-то смысле — своими вассалами), то часто отгораживались от них экраном из ударопрочного, а порой даже пуленепробиваемого стекла. (Даже тюремные свидания проходили в условиях более близкого личного контакта.) Именно поэтому я в таких случаях никогда не общался с кем-то

ниже самого высокого административного уровня и всегда, действуя в интересах своих пациентов, ясно давал понять, что не отступлюсь, пока не будет сделано то, чего они хотят (или то, что им нужно). Этот метод оказался действенным — во всяком случае для моих пациентов. Но я отлично понимал, что система так работать не должна и что мои просьбы, возможно, способствуют отсрочке решений по другим столь же насущным проблемам. (Конечно, это предполагает, что время, не потраченное на представленные мною дела, было бы потрачено чиновником на другие важные дела, но это ведь лишь предположение, не более того.)

Я не хочу, чтобы сложилось впечатление, будто в полиции тогда служили сплошь лентяи и карьеристы. Во многих случаях меня очень впечатляла отвага этих ребят, их верность долгу. Детективы, разбиравшие серьезные дела, отличались настойчивостью и решительностью — и, подчеркну, интеллектом. Их очень нелегко было перехитрить — после того как они все-таки займутся рассмотрением дела.

Но полиция как корпорация стала выхолощенной организацией, утратив способность принимать решения по собственному усмотрению, которая опасна в человеке с недобрыми намерениями, но в большинстве случаев производит облагораживающее действие. А способность выносить суждения, если ею не пользоваться, вскоре атрофируется.