Психопатология обыденной жизни

Если последние примеры Мерингера и Майера демонстрируют нам, что расстройство речи может возникать как под влиянием предварительно произнесенных звуков или после-звуков и – слов одной и той же фразы, которую еще предстоит высказать, так и под воздействием слов из-за пределов задуманной фразы, чье активное действие иначе и не дало бы о себе знать, то прежде всего мы хотели бы выяснить, можно ли совершенно четко разграничить два эти вида оговорок и как отличить примеры одного вида от случаев другого. В этом месте рассуждения следует, однако, вспомнить высказывание Вундта, который в своей обширной разработке законов развития языка (Völkerpsychologie, I Band, I Teil, S. 371 u. ff., 1900) обсуждает также и феномен оговорок. В них, как и в других родственных им явлениях, всегда присутствует, согласно Вундту, влияние психики. «Прежде всего к ним относится в качестве благоприятствующего условия ничем не сдерживаемый поток активизированных произнесенными звуками фонетических и словесных ассоциаций. В качестве неблагоприятного фактора, уводящего поток в сторону, выступает отсутствие или ослабление тормозящего его движение воздействия воли или утвердившегося здесь в роли воли внимания. Проявляется ли подобная деятельность ассоциаций в том, что предвосхищается приближающийся звук, воспроизводится звук уже произнесенный, или же между звуками вставляют какой-то другой, но давно и привычно употребляемый, или, наконец, в том, что сказывается действие совершенно других слов, находящихся с произносимыми звуками в ассоциативной связи, – все это характеризует лишь различия в направлении и, пожалуй, в сфере деятельности сформировавшихся ассоциаций, но отнюдь не природу последних. В некоторых случаях можно к тому же усомниться, к какой разновидности следует причислить конкретное расстройство речи, или решить, не лучше ли, следуя принципу усложнения причин[43], объяснять его совпадением нескольких мотивов» (с. 380–381).

Признаю эти замечания Вундта вполне обоснованными и весьма конструктивными. Пожалуй, можно более решительно, чем Вундт, подчеркнуть, что позитивный, благоприятно воздействующий фактор расстройства речи – беспрепятственное протекание ассоциаций – и негативный (расслабление сдерживающего его внимания) – постоянно действуют совместно, так что оба они становятся различными сторонами одного и того же процесса. Как раз из-за ослабления сдерживающего влияния внимания начинают свободно протекать ассоциации или, выражаясь категоричнее: благодаря этому ослаблению.

Среди примеров оговорок, собранных мною, я едва ли найду хоть один, в котором сбой речи сводился бы исключительно к тому, что Вундт называет «воздействием контакта звуков». Практически всегда я обнаруживаю еще и вредоносные влияния со стороны чего-то, находящегося вне задуманной фразы; и эта сторонняя помеха представляет собой либо отдельную, остающуюся бессознательной мысль, которая дает о себе знать посредством оговорки и которая зачастую лишь благодаря обстоятельному анализу способна стать осознанной, либо же это – некий психический мотив вообще, направленный против высказывания в целом.

1) Я собрался процитировать моей дочери, которая, кусая яблоко, состроила потешную рожицу, две строчки:

Der Affe gar possierlich ist,
Zumal wenn er vom Apfel frißt.

Обезьяна выглядит очень смешно,

Особенно когда кусает яблоко.

Начал же я: «Der Apfe…» Это выглядит как контаминация «Affe» (обезьяна) и «Apfel» (яблоко) (компромиссное образование) или же может рассматриваться как предвосхищение готового к произнесению «Apfel». Однако более точное положение дел таково: один раз я уже цитировал эти строки и в тот первый раз не оговорился. Обмолвился же только при повторении, которое было вынужденным, потому что дочь, к которой эта цитата была обращена, ее не слышала, будучи занята чем-то другим. Это повторение и связанное с ним желание избавиться от этой фразы я должен был включить в мотивацию сделанной ошибки, представляющей собой результат сгущения.

2) Моя дочь говорит: «Ich schreibe der Frau Schresinger» [ «Я пишу госпоже Шрезингер»] – на самом-то деле фамилия дамы Шлезингер. Эта ошибка в речи связана, видимо, со стремлением облегчить членораздельное произношение, так как после повторившегося r трудно выговорить l… Впрочем, должен добавить: эта оговорка приключилась с моей дочерью несколько минут спустя после того, как вместо «Affe» я произнес «Apfe». Оговорки весьма заразительны, как и забывание имен. У Мерингера и Майера эта их особенность отмечена. Причину этой психической заразительности я не сумею назвать.