Психопатология обыденной жизни

25) «Одна дама рассказывает мне об общем знакомом, будто он был, когда она его видела в последний раз, как всегда очень элегантно одет, особенно выделялись его необыкновенно красивые коричневые полуботинки. На мой вопрос, где он ей тогда встретился, она сообщила: „Он позвонил в дверь моего дома, и я увидела его через приспущенную штору. Однако я ему не открыла и вообще не подала никаких признаков жизни, так как не хотела, чтобы он узнал о моем нахождении в городе“. Вслушиваясь в ее слова, я подумал про себя, что она при всем том мне чего-то недоговаривает. Наиболее вероятно, она скрыла это от меня потому, что находилась не одна или не была одета для приема посетителей, а поэтому спросил с долей иронии: „Стало быть, сквозь закрытые шторы вы смогли любоваться его повседневной обувью (Hausschuhe – еще и домашняя обувь) – его полуботинками (Halbschuhe)“. В словах „повседневная домашняя обувь“ была выражена задерживаемая мысль о домашней одежде (Hauskleid). Слово „полу“ (Halb) она попыталась опять же устранить по той причине, что именно в нем суть осуждающей реплики: „Вы говорите мне только полуправду и умалчиваете, что были полуодеты“. Оговорке способствовало и то, что непосредственно перед этим мы говорили о супружеской жизни упомянутого господина, о его „домашнем“ (häuslich) счастье, а это, вполне возможно, дополнительно стало причиной переключения внимания на его личность. Наконец, я должен был признать, что, когда я оставил этого элегантного господина стоять на улице в домашней обуви (Hausschuhe), этому способствовала моя зависть, ведь я и сам совсем недавно купил коричневые полуботинки, но их никак не назовешь „необыкновенно красивыми“».

Военные времена, как и нынешние, породили целый ряд оговорок, понимание которых не доставляет особых трудов.

26) «В каком роде войск воюет ваш сын?» – спросили одну даму. «В 42-й батарее Mördern (убийц)» [вместо Mörsern].

27)[54] Лейтенант Генрих Хайман пишет с фронта: «Я оторвался от чтения захватывающей книги, чтобы быстро заменить телефонистов, обеспечивающих связь. Проверку проходимости сигнала я завершил словами „контроль проведен, все в порядке“. По регламенту же это должно было звучать так: „Контроль проведен, конец“. Мое отклонение от него объясняется раздражением из-за перерыва в чтении» (Internationale Zeitschrift für Psychoanalyse, 1916/1917, IV).

28)[55] Фельдфебель инструктирует группу рядовых о необходимости точно писать домашний адрес, чтобы не потерялась Gespeckstücke (в Gepäckstücke – посылка вставлена замена Speck – сало).

29) Следующим, исключительно красивым, а благодаря своему вызывающему глубокую печаль контексту еще и важным примером я обязан сообщению д-ра Л. Чежера, который наблюдал его во время пребывания в годы войны в нейтральной Швейцарии и досконально проанализировал. Далее воспроизвожу его письмо с несущественными сокращениями.

«Позволю себе сообщить случай оговорки, который произошел с профессором M. N. в O. в ходе одной из его прочитанных в только что прошедшем летнем семестре курсе лекций о психологии ощущений. Должен предварительно заметить, что эти лекции читались в актовом зале университета при большом стечении интернированных французских военнопленных и в присутствии радикально настроенных в большинстве своем в пользу Антанты франко-швейцарских студентов. В то время в O., как и в самой Франции, слово бош стало употребляться исключительно для наименования немцев. Однако в ходе публичных выступлений высокопоставленные чиновники, профессора и другие официальные лица старались из-за своего нейтралитета избегать употребления одиозного слова.

В рассматриваемом случае профессор N. собирался обсудить практическое значение эмоций и намеревался привести пример их целенаправленного использования ради наделения неинтересной самой по себе физической деятельности чувством удовольствия и тем самым повышения ее эффективности. Короче говоря, он излагал, естественно, по-французски историю, перепечатанную местными газетами из какого-то старого немецкого журнала, одного немецкого школьного наставника, который заставлял своих учеников работать в саду, а чтобы вдохновить их работать с бóльшим старанием, просил их представить себе, что они разбивают лопатой не комья земли, а черепа французов. При ее пересказе профессор каждый раз, когда речь заходила о немцах, вполне корректно называл их германцами (Allemand), а не бошами (Bosh). Однако когда он добрался до изюминки истории, то слова наставника передал следующим образом: „Imaginez-vous qu’en chaque moche vous écrasez le crâne d’un Français“. То есть вместо motte (комки земли) было употреблено moche (отвратительный).