Психопатология обыденной жизни

Симптоматические действия, которые в невообразимом количестве можно наблюдать как у здоровых, так и у больных людей, заслуживают нашего внимания более чем по одной причине. Врачу они часто служат важными указателями в новых или малознакомых ему ситуациях, наблюдателю же люди выдают зачастую все, а порой и больше, чем он хотел знать. Кто доверяет их информации, тот может порой походить на царя Соломона, который, согласно восточной легенде, понимал язык животных. Как-то раз я должен был обследовать незнакомого мне молодого человека в доме его матери. Когда он меня встречал, мне бросилось в глаза пятно от яичного белка на его брюках, отличавшееся своими по-особому засохшими краями. После короткого замешательства молодой человек начал оправдываться: он, мол, почувствовал хрипоту в голосе и потому выпил сырое яйцо, часть которого пролилась на одежду в виде подозрительного белкового вещества, а в подтверждение он может показать яичную скорлупу, которая еще лежит на тарелке в комнате. Тем самым сомнительное пятно было объяснено вполне безобидным способом, но когда его мать оставила нас вдвоем, я поблагодарил его за то, что он изрядно облегчил мне диагноз, и просто принял за основу нашей беседы его неявное признание, что он страдает от отягощающей его жизнь мастурбации. В другой раз я посетил на дому весьма богатую, но столь же скупую и глуповатую даму, которая обычно озадачивала врача необходимостью пробиться через тьму жалоб, прежде чем он доберется до несложной причины ее состояния. Когда я появился, она сидела за небольшим столиком и занималась тем, что укладывала серебряные гульдены в кучки. Поднимаясь, она столкнула несколько монет на пол. Я помог ей подобрать их и быстро прервал ее описание собственных невзгод вопросом: «Короче говоря, вы заимели знатного зятя, чтобы тратить на него много денег?» Она упорно отрицала это, чтобы спустя недолгое время рассказать плачевную историю о своем возмущении расточительностью зятя. Впрочем, с тех пор она меня больше не приглашала. Не возьмусь утверждать, что среди тех, кому сообщаешь о смысле их симптоматических действий, всегда приобретаешь только друзей.

О другом «признании с помощью ошибочного действия» сообщает доктор Й. Е. Г. Ван Эмден (Гаага)[174]:

«При расчете в небольшом ресторане в Берлине официант утверждал, что цена блюда из-за войны была повышена на 10 пфеннигов. На мое замечание, почему об этом не уведомляет меню, он ответил, что это явное упущение, а дело обстоит именно так! Рассчитываясь, он был неловок и именно десятипфенниговую монету оставил для меня на столе!

„Теперь-то я совершенно уверен, что вы насчитали мне лишнее, так что не осведомиться ли мне об этом в кассе?“

„Пожалуйста, позвольте… один момент…“ – и он сразу же убрался прочь. Само собой разумеется, я позволил ему это отступление, а он, после того как две минуты погодя извинился, непостижимым образом ошибся с другим блюдом – десять пфеннигов стали как бы его платой за вклад в „Психопатологию обыденной жизни“».

Тот, кто собирается наблюдать своих сородичей во время еды, сможет увидеть в их исполнении самые великолепные и поучительные симптоматические действия[175].

Так д-р Ганс Закс рассказывает:

«Я случайно присутствовал при том, как супружеская пара моих родственников постарше возрастом ужинала. Дама страдала желудочным заболеванием и должна была придерживаться строгой диеты. А мужу как раз подали жаркое, и он попросил горчицу у жены, которая не могла позволить себе подобную приправу. Та открыла шкаф, сунула туда руку и поставила на стол перед мужем бутылочку с желудочными каплями. Правда, между бочкообразной склянкой с горчицей и маленькой, похожей на каплю бутылочкой с лекарствами не было никакого сходства, чтобы объяснить промашку. Несмотря на это, жена заметила свой промах, лишь когда супруг с улыбкой обратил на это ее внимание. Смысл этого симптоматического действия не требует пояснений».

Превосходным примером, очень умело обработанным наблюдателем, я обязан д-ру Б. Даттнеру (Вена).

«Я обедаю с моим коллегой, философом, д-ром Х. в ресторане, и он рассказывает о несправедливостях при приеме на работу и попутно упоминает, что перед окончанием учебы устроился на работу секретарем посланника, или чрезвычайного и полномочного посла Чили. „Затем, однако, посол сменился, а вновь прибывшему я не понадобился“. И, произнеся эту последнюю фразу, он отправил кусок торта в рот, но при этом, вроде по неловкости, уронил нож. Я сразу понял скрытый смысл этого симптоматического действия и как бы случайно заметил этому не верящему в психоанализ коллеге: „Тут вы потеряли жирный кусок“. Он не понял, однако, что мои слова можно с равным успехом отнести и к его симптоматическому действию, и повторил с некой странной живостью, словно я прямо-таки предвосхитил ту самую его фразу, которую он произносит: „Да, действительно, это был жирный кусок, который я потерял“, а затем облегчил свою совесть подробнейшим описанием своего промаха, лишившего его этого хорошо оплачиваемого места.