Птенчик

Порывистый ветер забавлялся с почтовыми ящиками: тряс их, дёргал дверцы, из старых и хлипких утаскивал письма, забрасывал в чужие дворы или гонял по Восьмой улице, и Риккардо, касаясь губами холодных пальцев, мечтал, чтобы ветер подхватил его слова и унёс далеко-далеко, к морю, в которое сцедит с них боль.

– У меня есть старший брат, – ветер затих, прислушиваясь к Риккардо. – Три года назад он убил человека.

Далия кивнула.

– Его зовут Моранди. Я знаю, – Риккардо посмотрел на неё. – Твоя мама рассказала, когда нанимала меня на работу.

Он ухмыльнулся.

– Ты первая, кому она сказала. Предыдущие сиделки узнавали от соседей.

Ветер завыл, своровал газету из почтового ящика Молли и погнал её на Олм стрит.

– Скучаешь по нему?

– Очень, – Риккардо стиснул кулаки. Костяшки пальцев побелели. – Его определили в психиатрическую лечебницу нашего города.

– Ты навещаешь его?

– Нельзя. Запрещено. Я даже не успел с ним попрощаться. Меня сбил автомобиль, я лежал в больнице, когда это произошло, когда он…, – Риккардо замолчал. Чем длиннее были фразы, тем больнее было их произносить: невидимая когтистая лапа царапала горло. Риккардо перешёл на шёпот. – Ты не представляешь, как я хочу увидеть его, поговорить с ним. Моранди был моим единственным близким человеком.

– Он убил того водителя?

– Нет, – Риккардо опустил голову. Ногти впивались в ладони до кровавых отметин. – Он убил стоматолога, отказавшего ему в практике. Он вырезал ему кадык, когда врач был ещё жив и…чёрт! – прошептал Риккардо. Ужасающие картины всплывали перед его глазами одна за другой.

Далия взяла его за руку.

– Не надо. Не думай об этом.

– Как я могу об этом не думать? Ты знаешь, что я хожу на приёмы к психиатру?

На секунду Далия отпустила его руку, но тут же взялась за неё снова. Крепче прежнего.

– Нет.

– Теперь ты знаешь. Я хожу на приёмы к психиатру, чтобы не тронуться умом.

– Предыдущие девушки увольнялись, потому что боялись тебя? – Далия пододвинулась к Риккардо. Их колени соприкоснулись. – Я не боюсь.

Он усмехнулся.

– Они удирали ещё до первого предупреждения. Ты продержалась долго, получила целых два, – она засмеялась. – Прости, что так вышло. Я не хотел, чтобы ты тратила на меня свободный вечер.

Далия заёрзала на ступеньке.

– Я не трачу на тебя свободный вечер. Я отрабатываю предупреждения.

Риккардо нахмурился.

– Что это значит?

– Это значит, что сегодня я нахожусь с тобой в счёт тех дней, когда ты сбегал от меня.

– Мама не заплатит тебе?

Далия грустно улыбнулась.

– Нет, – она накрыла его руку своей. – Но я получила что-то ценнее денег. Твою откровенность.

– Моя откровенность не прокормит тебя.

– Я буду питаться ей по вторникам, в остальные дни меня подкармливает дядюшка Сэм, – Далия откинула голову назад. – Смотри, падающая звезда! – Риккардо мельком глянул на небо и повернулся к Далии. Она светилась от восторга, как ребёнок, впервые увидевший рождественскую ёлку. – Мой папа говорит, что всё начинается там, где заканчивается – на небе.

– Наоборот. Всё заканчивается там, где начинается.

Далия вытянула губы.

– Это одно и то же, а ты зануда, Риккардо.

Он высвободил руки.

– Я сказала это в шутку, – пробормотала Далия, – я не хотела обидеть тебя.

– Зануда это не оскорбление, я слышал о себе вещи похуже, – он рассматривал въевшиеся в кожу следы от ногтей. – Сверстники стали смотреть на меня иначе. Кто-то не замечает, кто-то издевается, будто ждут, что я нападу на них. Они провоцируют меня в людных местах, чтобы, если я сорвусь, взрослые помогли им. Ты видела драку у «Крабового утёса». Тот парень, с которым я дрался, Чак, был моим другом, пока Моранди не…, – Риккардо отвернулся.

– Но ты не твой брат, – Далия сжала его пальцы.

– Ты не понимаешь, – он посмотрел на неё. – Кроме прошлых сиделок никто не боится меня, никто не считает меня опасным, даже психиатр, к которому я хожу. Для всех я брат убийцы, и некоторые думают, что это отличный повод изводить меня.

– Если психиатр говорит, что ты здоров, зачем ты продолжаешь к нему ходить?

– Мама настаивает. Он наблюдает за моим состоянием. Сначала мама переживала, что я наложу на себя руки, потом какая-то подружка наплела ей, что в будущем я тоже могу стать убийцей, а, когда доктор Норвелл сказал, что я не склонен ни к тому, ни к другому, она не поверила ему. Иногда мне кажется, что они с отцом не любят меня.

– Ты ошибаешься, – Далия погладила его по лицу.

Риккардо прижал её руку к своей щеке.

– Они наняли тебя, чтобы я не чувствовал себя одиноким. Дома со мной сидит мама, мы не общаемся. Она думает, что её присутствия достаточно, чтобы моё одиночество отступило. Но по вторникам мама играет в покер, по вторникам я никому не нужен.

– Ты нужен мне, – Далия улыбнулась. – Я не сбегу от тебя, как предыдущие сиделки.

– Ты обещаешь?

– Я обещаю, – она поднялась на ноги и, держа Риккардо за руку, добавила. – Идём, я откопала у Молли настольную игру, но не разобралась в правилах. Может, если ты позанудничаешь и вчитаешься, мы сможем поиграть.

Не отпуская её руку, Риккардо встал.

– Только если ты почистишь мне апельсин.

– Договорились.

Дверь хлопнула.