Птичка-в-клетке (СИ)

Искусство вести допрос — вещь тонкая, трудная, где даже мастерство не всегда обещает успех. Как и у любого мастера, на стадии предварительной подготовки у Фуинора и Больдога был ряд универсальных приёмов, позволяющий рассортировать материал, прикинуть, кто на что пригоден, и слегка отшлифовать заготовки. Проведя около двух часов в камерах, наблюдая за мучением друг друга, нолдор дали результаты слегка неожиданные (как это часто бывало при сортировке), но вполне приемлемые: все наблюдатели, ожесточились и не желали даже думать о предложении Повелителя. Кроме одного. Наблюдатель из Третьей пары не смог больше выносить мук распятого перед ним раненого товарища и согласился. Прекрасно.

А Лаирсул просто не мог поступить иначе. На глазах нолдо (Тёмные его имени, как и имен других, пока не знали) били кнутом его друга и после оставили окровавленного на стене. Лаирсул был целителем, и он не просто видел, но ощущал, что Бэрдир нуждался и в отдыхе, и в еде, и в питьё, а прежде всего — в избавлении от пытки и лечении. Саурон же в обмен на все это требовал отнюдь не тайн. Да и какую тайну выдал бы целитель? О том, что они из Нарготронда, Тёмные не знают, значит, и спрашивать не будут. А о содержании письма не знал сам Лаирсул.

Согласие «наблюдателя» из Третьей пары уже было победой для умайар, но дела обстояли того лучше: трое гордецов, ответивших вначале насмешками и распятых на стенах, уже не выглядели такими непоколебимыми. Они сомневались и страдали: боль подтачивала их, на что и был расчёт. Выносить страдания, когда ты знаешь, почему ты молчишь, почему упорствуешь, много проще, чем мучиться без видимых причин, когда, казалось бы, от тебя не требуют ничего. Один из троих, Ардуиль, явно колебался, и тогда им всем было повторено приглашение.

Третья пара покидала подземелье, и Темные открыли двери в других камерах, чтобы все еще упорствующие товарищи видели уходящих.

— Повелитель даёт вам последний шанс. Примите его приглашение, или познайте его гнев, — говорили пленникам орки.

И тогда ещё один эльф уступил требованиям, причем тот, от кого вовсе не ждали: гордый эльф из Шестой пары молчал в ответ на слова Саурона, молчал, когда висел на стене, и не подавал ни малейших признаков того, что готов сдаться. Так порою бывало с пленниками, и Тёмные любили такие сюрпризы.

Таугатол молчал прежде всего из гордости. Время шло, и терпеть боль становилось всё труднее, но эльф поддерживал себя мыслями о том, что держится, как подобает воину. А потом пришли орки и сказали, что это все ещё не пытка, что жестокое наказание впереди, и оно ждёт отказавшихся. Таугатол понимал, что не сможет выдержать грядущее наказание так же гордо, молча. Просто не сможет. И не было причин, терпеть это все — их же даже ни о чем не спрашивали! И когда Таугатол увидел, как уходят другие (что принесло минутное облегчение — он не первый — и стыд за это облегчение), нолдо не выдержал и сказал:

— Я пойду.

Всего два слова. Хорошо, что из товарищей их слышал один Долхэн, всё это время бывший рядом.

***

Первым делом Бэрдира и Лаирсула привели в лазарет, зашить раны. Им прислуживали девушки из Дортониона: тихие, молчаливые, совсем юные. Промывая и зашивая рваные раны от хлыста, они не могли удержаться от слёз, и несколько капель упали на рассечённую грудь Бэрдира. Раненый дёрнулся, и игла пошла вкось, разрывая уже зашитое.

— Разве так зашивают?! Дайте лучше мне, — не выдержал Лаирсул. Он и усталый справится лучше.

***

Шестую пару тем временем повели мыться в ту же комнату, где раньше была Линаэвэн со спутниками.

С трудом дошедший до ванной Таугатол, опустив голову, стал смывать грязь.

— Как думаешь, зачем Саурон так хочет добиться нашего согласия? — спросил Долхэн, бросив краткий взгляд на прислужницу-аданет и покачав головой: сколько времени их уже тут держат, с Дагор Браголлах? Или рядом с Сауроном столько не выжить? — Могли же и силком утащить… «в гости».

Таугатол поднял опущенную голову и обернулся к другу. Нолдо чувствовал себя сломленным; он считал, что важным было выдержать, отказаться, а он согласился. И теперь придётся сесть с Сауроном за один стол и делать вид, что пришёл в гости.

***

Для Фуинора вечер только начинался: после очередной выходки Нэльдора Повелитель разрешил Фуинору заняться ещё одной парой пленных. Выбрал пал на Вторую пару — Ардуиля с Тавроном.

Нэльдор слишком долго испытывал терпение Волка: за столом он назвал Повелителя Сауроном, потом проклял, да и вообще держал себя вызывающе. Если такой дерзкий — сиди в подвале и гордо терпи допросы, а раз пришел за стол Господина, то укороти язычок. Но Нэльдор постоянно нарывался, и за это более чем заслужил наказание. Щенок был готов обвинить Волка во всём, притом считая себя светлым и чистым — Маирон презирал таких ничтожеств, даже не могущих взять на себя ответственность за поступки, уверенных в своей чистоте. Но умаиа не позволил чувствам отразиться на уроке, продолжая воодушевлённо и интересно рассказывать нолдо про звезды. Когда истекло полтора часа, умаиа сказал: