Птичка-в-клетке (СИ)

Таугатол слушал Саурона молча. Нолдо знал, что его теперь ждёт наказание - то есть пытка. За тот брошенный нож. Что же, теперь у него появилась причина молчвть. Теперь он выдержит, несмотря на издёвки Саурона: он будет страдать за то, что окакзался слишком горд и не склонился перед врагом. Умаиа под конец ещё попытался задеть их насмешкой, но ужин был закончен, и можно было не отвечать. Разве что метнуть на Темного взгляд, полный ненависи и презрения.

По мнению Волка же, Таугатол был очень забавным. Его самоуверенность, самовлюблённость и ярость, которой что в подземелье, что наверху хватало лишь на гневные взгляды - за всем этим было смешно наблюдать. И как Таугатол ни уверял, что больше не желает быть “гостем”, ни он, ни его товарищ так и не последовали к выходу.

И Маирона продолжил:

- Что же касается тебя, Долхэн… Тебя ждет особая участь. - Маирон больше не выглядел дружелюбным, но был довольным и хищным. - Ты не видишь своего падения, ты мнишь себя чистым, и это очень хорошо. Именно такие, как ты, и становятся рукой Севера в ваших крепостях. Я не буду ломать тебя, я лишь немного подправлю, так, чтобы ты принёс максимальную пользу Северу. А потом отпущу тебя. И благодаря тому, что ты не сомневаешься в себе, ты даже не заметишь и не поймёшь, не захочешь узнать, что я в тебе изменил. Ты будешь служить мне, уверенный в том, что ты мой враг. - Повелитель Волков усмехнулся этой иронии, предвкушая, что именно он сделает с таким прекрасным материалом-нолдо.

Долхэн похолодел. Сначала Саурон угрожал Долхэну, а теперь обещает ему самому такую страшную участь… Наверняка врет. Непроизвольно Долхэн взглянул на друга, ища в нем поддержки, и Тацгатол ответил:

- Эльфа нельзя изменить против его воли.

- Ты думаешь, нельзя? - снова усмехнулся Волк, пряча клыки. О Тьма, какой занятный вышел вечер! - Ты хочешь сказать, что не изменился за время Исхода, после резни в Альквалондэ, после того, как тебя предали в Арамане,*(1) после того, как на твоих глазах гибли во Льдах? Или это всё было в согласии с твоей волей? Но ты прав, твой товарищ даже не заметит изменений, будет уверен, что он остался во всём прав. Он хорошая почва, а я умелый сеятель.

Долхэн при упоминании Льдов напрягся еще сильнее, хотя и так был напряжён, и сжал зубы, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, над которой Саурон только посмеётся. Но не удержался, и, вскинул голову, бросил:

- Мы прошли Льды, пройдём и это.

Слова об Исходе, и всем связанным с ним, задели и Таугатола, но эльф не подавал виду, о чём думает: не он предал, его предали, а Саурон теперь словно в вину ему это ставит. Хотя чего ждать от умаиа? Родичи гибли на его глазах… А теперь Саурон может убивать и мучить других на его глазах? Впрочем нет, это ему самому обещана пытка…

А Маирон смотрел на своих “гостей” и думал как же порой были скучны вот такие, как эти двое. Скучны своей однообразностью, похожестью на многих других. Скучны… хотя и полезны, хотя и забавны. Высокопарные слова, гневные взгляды - за которыми, кроме напыщенности, ничего не стояло. Из всех слов и упреков на эльфов подействовало лишь упоминание Льдов - они не знали за собой стыда или вины, но прекрасно помнили обиды.

- Пройдёте, - заверил Долхэна Волк. - Пройдёте к славе моего Господина, и всё, к чему потом будете прикасаться, будет отмечено тенью моего Господина.

Сказав это Волк, как ни в чем ни бывало сложил приборы на тарелку, завершая тем самым трапезу, и дружелюбно продолжил:

- Думаю, пора перейти к десерту. Мой повар делает изумительное мороженое.

Но эльфы продолжали нарываться:

- Что-то я не вижу твоих орков, - фыркнул Долхэн старался скрыть волнение за насмешливым тоном, но товарищ тронул его за руку: идём, что ждать, пока нас выведут? А то Саурон считает, что ужин продолжается.

Ни слова не говоря, нолдор встали из-за стола и (к облегчению Волка) вышли за дверь, где под взглядом Повелителя Волков, не давшем нолдор сопротивляться, пленников скрутили и увели в подземелье - каждого в одиночную камеру. Впрочем, больше с ними ничего не происходило. Двери камер закрылась и нолдор остались одни, почти в полной темноте - лишь в щель под дверью проникал тусклый отсвет факелов в коридоре.

***

День завершился, и до самого рассвета замок пребывал в тишине.

Утром пленным в подземелье занесли в камеры воду. Еду принесли только Долхэну - кашу на воде из прелой крупы.

Увидив варево Долхэн не был удивлён: он и не думал, что в плену их ждёт лучшая пища; другое сейчас удручало и занимало мысли эльфа - Таугатола наверняка вновь растянули на стене. Или Саурон начал более страшный допрос… И Долхэн тряхнул волосами, стараясь выбросить из головы то, что Саурон обещал им, желая конечно же запугать.

***