Птица огня

Крыша хрустнула и, выбросив сквозь щели тучу огня и дыма, треснула. Сардан полетел вниз сквозь пламя мимо закручивающейся вокруг него винтовой лестницы, стукнулся о что-то страшно горячее, прорвал потекший маслом каменный пол и помчался дальше. Свалившись на горящую черную кровать, он поднял облако пепла и утонул в огне. Пол, не выдержав удара, опять провалился. Кровать разломалась на части. Сардан пролетел сквозь еще две объятых пламенем комнаты на двух объятых пламенем этажах, снова продырявил спиной превратившийся в вязкую жижу пол и шлепнулся в огромную, на всю комнату размером, ванну, до краев наполненную водой. Сверху посыпались горящие щепки, балки, доски, пепел, куски платьев, столовые приборы и части мебели. Сардан откатился в сторону, чтоб его не завалило мусором, и прикрыл глаза. Хорошо… Теплая вода окружала его побитое, усталое, опаленное тело. Он блаженно вздохнул. Теплая, очень теплая вода… Даже больше, чем очень. Слишком! Сардан резко открыл глаза. Вода бурлила, булькала, шипела, как кипящий бульон.

Музыкант вскочил и бросился в огонь, выставив перед собой руки. С закрытыми от пламени и дыма глазами он врезался в деревянную ширму, проломил ее, пробежал сквозь горящую комнату, споткнулся о какой-то ящик или комод, вскочил опять, выбил руками сгоревшую дверь, и тотчас позади рухнули балки и перекрытия. В два шага он промахнул очередную комнату, наткнулся нижней половиной тела на невидимую в дыму преграду, понял, что перед ним оконная рама, не открывая глаз взобрался на нее, оттолкнулся, полетел и сбил с ног таращившегося на крышу Цзинфея. Запутавшись ногами и руками, полуголые мужчины покатились по траве в темноту, закувыркались, заохали в горячих объятиях.

— Фу, — облегченно вздохнула Ашаяти и усмехнулась. — Извращенца два!

Глава 10 Песня в лесу

До самого утра бродил Сардан вокруг пылающего замка в поисках штанов. Как оказалось, веревка, по которой ночью спускались с крыши, порвалась в месте соединения штанин музыканта.

Хотя пламя по-прежнему рвалось из окон и дыр в крыше, холода вступали в свои права, земля покрылась легкой изморозью, а по лесам блуждали морозные туманы. Сардан обошел опустевшие конюшни, сараи, заглянул в пылающие амбары, куда вчера весь день свозили дань крестьяне, прошел по паркам, аллеям и лишь в покинутом домике садовника отыскал теплые черные штаны, с виду которым можно было дать лет двести.

Ашаяти была куда удачливее в поисках. Сказывались навыки. Через пятнадцать минут после того, как она оставила уставших Цзинфея и Шантари развязывать веревку, девушка вернулась с великолепным шерстяным полушубком. Еще через некоторое время приволокла камзол и шарф. Каждые несколько минут возвращалась она к импровизированной стоянке с новой находкой: теплый камзол, бабуши, дхоти, сапожок, сумочка, какая-то странная тряпка с дырками в неположенных местах, женский парик, второй теплый камзол, еще дхоти и две мягкие шубы, кусок платья, легкая блузка, другая, курта, сари, брошенные украшения, немного подгоревший шарф и женские трусы. Все это она нашла валявшимся вдоль дороги, по которой удирала среди ночи визжащая, обезумевшая толпа. Большая часть одежды была разорвана в клочья, но Ашаяти не удалось обнаружить никого из раненных или погибших. После этого она сообразила проверить перевернутые кареты, где отыскала уйму сокровищ, и по окончании поисков все четверо имели по двое штанов, по трое платьев (в том числе и на мужчин), по два комплекта нижнего белья, по две шубы, по одному камзолу (плюс один лишний), множество разных мелочей и слегка подпорченного тряпья, и в довесок пару вставных челюстей.

Когда солнце засияло наконец из-за горизонта, к замку поползли крестьянские телеги с зерном и мукой. Охрана разбежалась, поэтому люди, робко глядя по сторонам, беспрепятственно проходили через распахнутые ворота и останавливались у горящего амбара, куда нужно было сваливать мешки. Через час вся площадь перед складом заставлена была телегами, а вокруг толпились чумазые крестьяне, не знавшие, что теперь и как. Некоторые пытались вернуться к воротам, из последних сил разворачивали телеги, но никуда так и не уходили. Лишь самые смелые добирались до опушки леса, а потом оборачивались пугливо и в страхе шли обратно.

Сутулый мужчина с дырявой шерстяной шапкой и опухшими глазами шатался среди растерянных крестьян и все спрашивал: «Что теперь-то? Что делать? Куда идти?»

Ответов никто не знал.

Люди отмалчивались, пожимали плечами, иногда огрызались, гнали прочь. Всем не сладко. Сардан как раз проходил мимо, любовался новыми штанами и наткнулся на толпу бедняков.

— Что делать нам, господин батюшка? — обратился к нему мужчина с редкими усами, решивший почему-то, что музыкант имеет отношение к сгоревшему замку. — Куда зерно-то складывать?

Сардан развел руками.

— Марачи все, готов, где-то там, — сказал он и показался пальцем на небо, хотя имел ввиду давно скрывшиеся луны. — Некому больше вас грабить.

— Так что же? — допытывался старик. — Куда зерно-то класть, батюшка?