Птица огня

— В этом лесу столько дичи, что кажется, куда ни выпустишь стрелу — в кого-нибудь да попадешь, — сказала Ашаяти. — Хотя у меня такое чувство, что если бы я взяла лук, то не смогла бы приказать рукам выстрелить из него.

— Аши, никогда не бери в руки лук, — предостерег Сардан. — С твоими умениями ты сможешь убить только саму себя.

Девушка цыкнула, хотела было что-то ответить, но ее сбила с мысли заструившаяся сквозь цветущий весенний лес песня. Удивительная, не похожая ни на что мелодия текла среди ветвей, среди шелестящей под ногами травы, среди развевающихся листьев на ветках кустов, среди подпевающих птиц и зачарованных животных. Тонкий, нежный голос, точно сбежавший из древних легенд, пел на неизвестном никому языке, и только Цзинфей с трудом смог найти в нем отзвуки древнематараджанских слов. Казалось, что весеннее цветение, запахи, вся жизнь в этом лесу рождаются и живут лишь благодаря этой диковинной песне, постоянно меняющейся, перетекающей из одного тембра в другой, третий.

Лес неожиданно расступился, открыв взгляду небольшое озеро, наполовину скрытое в тени нависающих деревьев. В воде у берега стояла девушка в лазурном платье и, нагнувшись, мыла длинные темные волосы. И пела.

Солнечные лучи просачивались сквозь балдахин из листьев, сияли на поверхности озера миллионами алмазов, мириадами звезд, перебегавших волнами с одного берега на другой. Неподалеку у озера вздымалась к верхушкам деревьев невысокая скала, а скорее огромный, неведомо откуда взявшийся тут камень, внизу которого образовался грот. Там, в вечной тени, смятая трава выжжена была так, будто кто-то разводил большой костер, а вокруг валялись стрелы с гвардейским оперением, какими пользуются шварзяки.

Сардан спешно оглянулся в поисках того, кто выжег траву в гроте и кто набросал туда стрел. Фыркнула лошадь, и песня тотчас прекратилась. Девушка в озере вздрогнула и обернулась. У нее были чуть раскосые глаза бледно-зеленого цвета, тонкий нос и смуглая кожа, характерная для некоторых из народностей Северного Матараджана. Ростом она была немногим выше Ашаяти, тонкая, как та лань, гулявшая недавно по лесу.

— Раджкумари! — внезапно воскликнул Цзинфей и рухнул зачем-то на одно колено.

Он видел ее, когда она посещала аграхар Ракжанарана с каким-то официальным визитом.

— Принцесса, — растеряно повторила за ученым Ашаяти, но почтительности в ней было так мало, что она даже с лошади не слезла.

Не так давно, буквально каких-то пару лет назад, ей довелось наблюдать торжественную процессию, двигавшуюся сквозь Веренгорд. Самого ханараджи там, впрочем, не было, поэтому во главе грандиозного и красочного каравана ехала в роскошных одеждах принцесса Янтала Шрина, лицо которой расписано было крошечными узорами, а с одежды свисали сверкающие украшения. Тогда принцесса показалась Ашаяти не человеком, а безжизненным изваянием какого-то божества, позолоченным идолом, но все же она сразу узнала ее в этой девушке из озера. И нынешний вид принцессы поразил Ашаяти куда больше прежнего. Божественная раджкумари была обычным человеком! Как те людоеды в сгоревшем замке, как прохожие на улицах, как торговцы и стражники, как несчастные, измученные голодом дети и сгорбившиеся крестьяне в полях, как богачи в роскошных каретах и выпивохи в грязных кабаках!

— Как⁈ — удивился Сардан, до сих пор не знавший принцессу в лицо. — Принцесса⁈

Девушка в озере подняла голову и гордо, но не надменно, взглянула ему в глаза. И хотя она выпрямилась, приподняла немного тонкую грудь, пальцы ее взволнованно сжались, сначала легко, а потом все туже, в кулаки.

— Неужели вы… — начал было музыкант, но принцесса прервала его:

— Да, мое имя Янтала Шрина, — сказала она тем самым голосом, который разносился живительной песней по лесу. — Раджкумари Матараджана.

Сардан не сразу нашелся что сказать. Он с интересом разглядывал восхитительной красоты девушку, совсем не похожую на тех принцесс, которых ему довелось видеть, прикрывавших с помощью драгоценных камней и роскошных платьев пустоту, мертвое сердце и разложившийся дух. Принцесс, маскировавших дорогими белилами внутреннее, а нередко и внешнее уродство. Янтала Шрина казалась совсем другой. В глазах ее сиял целый мир вечной весны и красоты, мир распускающихся цветов и бесконечного утра.

— Мое имя Сардан Ратшан Эрхан Мабук Каранджи, — сказал Сардан после затянувшейся паузы.

Услышав его полное имя, Ашаяти усмехнулась. Откуда у нищего пять имен? Ему и одного много.

— Я музыкант, которого наняли, чтобы разыскать вас и вернуть домой.

Было в глазах принцессы что-то такое знакомое, чего Сардан никак не мог уловить.

— Музыкант? — изумилась принцесса. — Как странно звать музыканта на поиски пропавшего человека.

Принцесса чуть заметно скользнула взглядом по сторонам, потом в небо. Сардан не упустил из виду этого движения, шагнул поближе к ящику с инструментами, приделанному у лошади, и стал размышлять, насколько быстро он сумеет вытащить оттуда ратиранг, если над головой без предупреждения появится второе солнце.