Птица огня

Цзинфей остановился и долго с отвращением смотрел на молившихся. Они просили богов вернуть им погибшего хозяина. Целая толпа крестьян, едва ли не половина разбитой деревни, собралась возле уродливой статуи. Позабыв обо всем, в исступлении и полубезумном мазохистском экстазе нищие, чумазые люди пели хвалу человеку, который сделал их нищими и чумазыми. А несколько уставших женщин неподалеку, во дворе полуразвалившегося дома, в каменной ступе били зерно, как делали это тысячу лет назад. Рядом бушевала река, а еще дальше, на другом берегу стонала дряхлая мельница — давно покинутая и забытая. Уныло стучали молотилки, а несчастные пели «Махеши Рана».

Чуть дальше прошла Ашаяти. Сумрачная, насупленная, она шлепала прямо по лужам и смотрела на крестьян, что беспомощно толклись в своих дворах вокруг разбитых хлевов и свинарников. На ступеньках одной избы со сгоревшей крышей сидела вся семья. Взрослые безмолвно таращились на колодец со сбитым воротом, а дети, перепуганные ночными событиями, жались к их ногам. У опаленного курятника бродили задумчивые курицы.

Ашаяти хотела уже было пройти мимо, но перехватила взгляд прижавшейся к ногам матери девочки и остановилась в нерешительности. Наверное, такой же взгляд был у нее самой много лет назад. И у всех остальных, кого она знала. Он проникал в самое сердце и спрашивал как будто: «Почему вы такие плохие? Почему вы не умеете жить? Почему вы, взрослые, привели нас в этот ужасный мир?»

Ашаяти растерялась и, машинально сунув руки в карманы, нащупала там драгоценную брошь из дворца людоедов, золотое крыло. Она взяла его в руку и долго смотрела на это тусклое, мрачное золото. Глаза ребенка сияли куда ярче него.

И вот за этим она гонялась всю жизнь? Ради этого терпела издевательства? Ради этого лезла шеей в петлю и о таком мечтала? Что в нем такого, в этом золоте, что ради него люди грызут друг другу глотки?..

Зачем оно?

Ашаяти снова посмотрела на крестьян и хотела уже было подойти, отдать им эту проклятую брошь… Но не нашла в себе сил. Как они посмотрят на нее, увидев такую драгоценность? Так же, как она смотрела на людоедов в замке? Ашаяти дернулась, поспешно выронила брошь в траву у разбитого колодца, так, чтобы ее легко было отыскать, и поспешила прочь, догонять музыканта.

Она ловко поскакала над лужами, через грязь, и почувствовала вдруг, что, если хорошенько разбежаться, сможет перепрыгнуть и реку. Она улыбнулась почему-то сама себе и подумала, что не так уж ей и хотелось быть людоедом.

Где-то на краю деревни в куче грязи и навоза валялись золотые доспехи принца Ямара. Сам боров сидел на пеньке неподалеку, полуголый и вымазанный в чем-то вонючем. Он поставил перед собой ведро с колодезной водой и пытался отмыть свое розовое брюхо, но вместо этого просто размазывал грязь. Лицо его было непроницаемо пусто, будто дух и разум покинули тело.

— Где раджкумари? — спросил Сардан, подходя так, чтобы принц мог разглядеть его боковым зрением.

— Не видели, — раздраженно бросил Ямар, не поворачивая головы. — Черт ее знает…

Ашаяти предложила разделиться и обойти деревню, чтобы поискать принцессу, но через полчаса, собравшись обратно, они так ничего и не нашли. Сардан спросил о ее судьбе старого крестьянина, что чинил брус, на котором вешали за ноги людей. Тот не обернулся, только головой покачал.

— Откуда тут принсессы? — крестьянин прокашлялся. — Тут грязь да навоз. Принсессам такого не надо.

Сардан вернулся к принцу Ямару, когда тот прикладывал к груди кое-как вымытые доспехи. Рядом с ним пошатывались двое шварзяков, которые тоже искали принцессу и уже успели доложить принцу, что найти ее не удалось.

— Мы отправляемся в погоню, — сказал Сардан, глядя на то, как беспомощно принц пытается застегнуть на плечах крепления брони, но не может дотянуться к ним лапами. — Нельзя терять времени. Каждая секунда — это смерть.

— Мы присоединимся позже, — напряженно прохрюкал принц, пытаясь выкрутить голову так, чтобы заглянуть себе на лопатки. — Нужно собрать людей. Много раненных.

— Двигайтесь сразу в Ракжанаран. По пути туда будут еще пару деревень, но, если чудовище решит атаковать их, вы все равно опоздаете.

— Сами разберемся, — прохрипел принц и наконец вышел из себя: — Да помогите же вы нам! — рявкнул он болтающимся без дела шварзякам.

Сардан шагнул было прочь и чудом не угодил под пролетевшую откуда ни возьмись лошадь без всадника. Музыкант отшатнулся, удержался от падения и вернулся к принцу.

— Выделите нам лошадей, — потребовал он. — Мы должны спешить. Давайте сразу четверых.

— У нас нет лошадей, — огрызнулся Ямар.

— У вас их было больше, чем людей, а теперь и подавно!

— Это лошади отряда!

— Это лошади Матараджана! А все, что принадлежит Матараджану, принадлежит его ханарадже! Вряд ли он будет счастлив узнать, что вы припрятали лошадей и помешали спасению его дочери!

— Не угрожайте нам, музыкант! — Ямар, с божьей помощью, прицепил доспехи, поправил их. — Мы дадим вам двух.

— Четырех!