Птица огня

— Куда проще и изящнее, господин музыкант, — Цзинфей улыбнулся под шарфом. — Я нарисовал себе все нужные бумаги. Придумал клан с семейным древом на сто пятьдесят человек, один замечательнее другого (и все до единого — редкостные мерзавцы, кстати сказать), подделал все возможные справки, свидетельства и грамоты и, буду откровенен, никакой сложности у меня это не вызвало. Во-первых потому, что местная комиссия не считает нужным ничего проверять и в принципе не желает тратить время и силы на какую бы то ни было работу. Достаточно красивого почерка и убедительного герба, с завитушками, закорючками и каким-нибудь чудищем. А во-вторых — благодаря своей анцинской внешности я походил на иностранца, и мне верили буквально на слово. Кастовая система Анцина не так строга, а чтобы проверить поданные мной бумаги, нужно было бы обращаться в далекие зарубежные канцелярии, откуда никогда не дождаться ответа. Я сыграл, можно сказать, на некоторых противоречиях.

— Но, судя по тому, что мы сейчас стоим в этом переулке — план пошел прахом?

— Далеко не сразу и по чистой случайности, господа, — Цзинфей закатил глаза, будто призывая в свидетелей всех богов, ни в одного из которых он не верил. — Я с великим успехом прошел все ступени обучения в аграхаре всего за четыре года, написал шестьдесят четыре монографии и множество философских статей, получил высшую степень матхидара и преподавал в течение нескольких лет. Мой портрет висел близ портретов ректоров, разве что пониже немножко, да и был он поменьше. Ну и, правду сказать, нарисован-то был тяп-ляп. Будто обезьяна лапой. Или свинья. Рылом.

— Это все прекрасно, но вы же знаете, что в таких историях людей интересует в первую очередь то, как все пошло прахом.

— По чистой случайности, как я и сказал, — Цзинфей отвернул голову, чтобы не встречаться взглядом со своими собеседниками. — Так уж вышло, что подлог мой раскрыли… Ничего не поделать — игра случая, не более того…

— Мне послышалось, вы сказали, что в дело была замешана женщина? — с хитрой улыбкой проговорила Шантари.

— Что⁈ Я сказал? Ну что вы, прекрасная госпожа, как вы могли такое подумать… Хотя, конечно, да, вы правы. Женщина, — Цзинфей совсем поник.

— И немного вина, — добавил Сардан.

— Да, — кивнул опустошенный Цзинфей. — Очень много вина.

— Получается, вас изгнали из аграхара? — спросила Шантари.

— Изгнали⁈ О, что вы, госпожа, за подобные вещи из аграхара не изгоняют, — Цзинфей поднял голову и наконец посмотрел в глаза демонице. — Меня приговорили к смертной казни на одном из столбов, мимо которых мы проезжали на въезде в город.

— О, — только и сказала Шантари.

— Да уж, а я думал, что эти столбы поставлены для украшения дороги, — почесал затылок Сардан.

— Почему бы и нет? Наши предки полагали, что висящие на столбах люди с выпущенными кишками — замечательное украшение, — Цзинфей пожал плечами.

— Вам-то их выпустить не предки хотели.

— Я, по своему обыкновению, господин музыкант, должен был стать исключением из правил. В наше время на столбах вешают весьма редко, но простолюдин, ничтожный агархад, дерзнувший войти в пределы аграхара и награжденный самим ханараджой медалью за великолепные ученые достижения, заслуживает, по мнению палачей, особого отношения.

— Как же вам удалось сбежать? — спросила Шантари.

— Вы недооцениваете мои риторические способности и убедительность выдвигаемых мною аргументов, госпожа.

— Вы что-то предложили им в обмен на свою жизнь! — догадалась Шантари.

— Именно!

— Неужели вы нашли способ вернуть студентов в аудитории? — пошутил Сардан.

— Ах, а вот об этом я не подумал, — с досадой произнес Цзинфей.

— Даже я знаю, как это сделать — закрыть трактиры и бордели, — сказал Сардан. — Думаю они и сами об этом догадываются, но доходы от этих заведений гораздо больше радуют хозяев Ракжанарана, чем переполненные лектории.

— Вероятно, вы правы.

— Так что же вы им предложили?

Цзинфей кивнул.

— Вон, посмотрите на ту башню, — сказал он и тотчас спохватился, вспомнив, что башня почти рухнула. — Впрочем, нет, не смотрите. Я построил им баллисту, которая стояла там, наверху.

— Из которой ранили птицу, — нахмурился Сардан.

Цзинфей невесело улыбнулся.

— Это мой косвенный вклад в наше дело, господа, — сказал он.

Шантари посмотрела на скошенную башню.

— Значит, — сказала она, — это страшное орудие погибло?

— У них остались схемы, — ответил Цзинфей. — Не уверен, правда, что эти бестолочи сумеют их прочитать. Они до сих пор не знают, как установить мои баллисты на корабли! В любом случае, это больше не имеет никакого значения. Важно, что нам ни под каким предлогом нельзя быть в этом городе. Если узнают меня — схватят всех! Компанией висеть, конечно, не так скучно, но я бы предпочел заняться чем-нибудь менее вредным.

— Но, если вас помиловали, зачем же вы мстили, уничтожали торговые корабли?

— Помиловали, госпожа? Что вы, меня все равно собирались казнить после того, как я закончу баллисту! К счастью, мне удалось бежать.

— Каким образом? — допытывалась любопытная Шантари.

— Ну… вы знаете… — промямлил Цзинфей.