Птица огня

Шварзяки продолжали погоню, подхваченные волчьей стаей, как корабли, окруженные пеной волн, и продолжали отставать от птицы, подбиравшейся к строителям на холме. Стрелы мелькали в небесах и тонули в синеве, в бьющих по глазам солнечных лучах.

— Не стреляйте! — крикнул Сардан, когда четвертка всадников оказалась достаточно близко к скоплению шварзяков и волков.

Принц Ямар бросил на музыканта безразличный взгляд. Одджи огрызнулся и заорал шварзякам стрелять дальше. Заблестели наконечники стрел.

Ашаяти налетела на отбившегося от отряда шварзяка и резко выхватила у него из лап лук. Шварзяк что-то заорал и, убрав руки с поводка, потянулся к висящему на поясе мечу. А Ашаяти того и надо было. Она пихнула лошадь противника ногой в бок, та взбрыкнула и вывалила наездника из седла. Шварзяк вскрикнул, кувыркнулся в воздухе и скрылся в тотчас захлестнувшей его волне волков. Лишь спустя несколько мгновений Сардан собрался с силами и обернулся, ожидая увидеть растерзанное тело, но заметил, что в огромной черной стае стало на одного волка больше — встав на четыре ноги, шварзяк в разодранной одежде бежал за своими товарищами навстречу рассвету.

Сардан пришпорил коня и тот погнал еще скорее, взрывая снег вокруг себя белыми искрами. Вскоре ему удалось опередить как своих уставших товарищей, так и спустившихся гораздо раньше с холма шварзяков, занятых перебранкой со своими дикими родственниками.

Птица же тем временем добралась до обнесенного строительными лесами дворца и, узнав его, уничтоженный ею всего несколько дней назад, взвыла с такой яростью, что Сардану показалось, будто под копытами его лошади боязливо вздрогнул снег. С лесов посыпались люди, закувыркались вниз по холму в сторону города, а там уже тоже все бурлило и пенилось, там уже тоже заметили огненного духа. Сардан узнал этот город. Город бандитов и золотоискателей, Атаркхан, где пришлось взрывать стену тюрьмы, чтобы вызволить Ашаяти, а потом тушить пожары при помощи лауфона. Народ с энтузиазмом взялся за восстановление разрушенного: всего за какую-то неделю был установлен приблизительный каркас (в два раза выше того, что был раньше), а из каменоломен уже притащили камни для первого этажа. В тот же день, когда погиб прежний хозяин дворца, — у него появился новый. И вот эта птица, разъяренная и взбешенная в каждой частице своего естества, вернулась, чтобы довершить начатое!

Она облетела вокруг руин и снова издала этот крик, от которого само небо, чистое, настолько светлое, что скорее белое, покрылось какой-то черной копотью. По воздуху пронеслись волны гари. Птица выстрелила во дворец огненной струей и закружилась вокруг, изрыгая один столб пламени за другим, один за другим, с безумной, отупляющей ненавистью. В долю секунды каркас и леса вспыхнули инфернальным пламенем до самых небес. Языки его заметались тысячью змей, завертелись сумасшедшими вихрями, затрещали, заклокотали. А птице огненной этого было мало. Когда все строение скрылось в огне и остался лишь один большой костер, она продолжила изрыгать пламя, будто хотела прожечь дыру в земле, уничтожить не только творение рук человеческих, но и холм, на котором оно стояло, чтобы ничего нельзя было восстановить, чтобы ничего нельзя было отстроить.

Из города к холму устремилась разъяренная толпа. С палками, с камнями, с лопатами, с копьями и со сковородками — в исступлении люди рвались в самое пламя, с безрассудной храбростью безумной толпы шли в рукопашную на чудовищную птицу, которая в размахе крыльев своих выросла до размеров целого города! Впереди, гарцуя на игривом коне кругами, чтобы не опередить далеко остальных, двигался жирный синий боров, капитан стражи Атаркхана. Он надеялся взять власть в городе после гибели прежнего марачи, именно по его приказу восстанавливали дворец. Это объясняло, почему синеватая кожа его покраснела от гнева, рожденного крушением надежд.

Птица, мчавшаяся по разрушительной дуге вокруг дворца, внезапно сменила траекторию, взмыла вверх, а потом резко направилась к толпе, целясь в ведущего людей борова. Лошадь встала на дыбы, капитан стражи рухнул на землю и, панически засеменив руками и ногами, скользнул к толпе, юркнул в этот необъятный организм, сложенный из тысяч людей, и, упав на колени, спрятался за спинами каких-то крестьян. Птица взвыла от ярости, пронеслась мимо, но вскоре снова бросилась к земле. Навстречу ей полетели камни, копья, палки и одно дырявое ведро. Птица рванула в сторону и неожиданно зависла в воздухе перед гневной толпой. В отчаянии, сбитая с толку, она взмахнула крыльями, и изо рта ее вырвалась извивающаяся огненная струя, обрушившаяся с кошмарным треском на землю перед людьми. Те, перепуганные до смерти, но не лишившиеся по-прежнему своей отчаянной решимости, дружно шагнули назад и так и замерли. И снова полетели в птицу камни и ругань. Кто-то и вовсе запустил снежок. Огонь, рухнувший в ноги толпе, тотчас погас, испарился в один миг, не оставив по себе и обожженного следа.