Птица огня

Дороги или хотя бы тропы в лесу так и не нашли, а вскоре позади остался и сам лес. Беглецы вышли на поле и остановились в растерянности. Несмотря на глубокую осень, поле, словно мозаикой, выложено было цветами пурпурными и малиновыми, золотыми и лазурными; цветами, пахнущими так, как пахло давно ушедшее прошлое; цветами, большинства которых Сардан, пересекший половину мира, не встречал больше нигде. Одни, с маленькими листочками, усыпаны были бутонами по всему стеблю; у других были крупные лепестки с разноцветными крапинками на них; третьи звенели сиреневыми бубенчиками, пахли разлитым медом и обрызганы были росой, как будто слезами человеческими.

Беглецы пошли через поле. Самые высокие из цветов доставали до пояса, а когда путники стали спускаться в низину — до груди.

Спешащие на юг птицы носились невысоко в небе и криками подгоняли отстающих. Между цветами слышалось убаюкивающее жужжание насекомых.

Далеко в низине, среди леса, виднелись древние руины погребальной башни. Когда-то она вздымалась на пару десятков этажей и видна была со всей округи, но теперь, сотни, а может быть, и тысячи лет спустя после того, как умерли люди, построившие ее, от башни осталось не более трети ее прежней высоты. Во внешних и внутренних выемках когда-то складывали покойников, а теперь, когда сменились не только верования, но и народы, суеверные современники сторонились страшных сооружений и не селились на расстоянии многих и многих километров от них. Поэтому для измученного путника силуэты этих могильников были знаком весьма неутешительным. Впрочем, порой у подножия башен устраивались отшельники, но большинство из них не могли оказать никакой помощи, сторонились людей, а порой вели себя по отношению к ним достаточно агрессивно. Вскоре башня потерялась за холмистыми склонами и искореженными деревьями.

— Никакой он мне не дядюшка в том смысле, как вы это понимаете, — рассказывала Шантари. — В демоническом мире все инкубы дядюшки суккубов, а суккубы инкубам — тетушки. Родственных связей с Ором у меня нет, мы родились из разных яиц… Вам, людям, не объяснишь, вы не поймете… Ор был мне чем-то вроде наставника и руководителя, парным ыгом, как мы говорим. Не знаю, как это перевести… Есть такое оружие, такой меч, у которого клинки торчат по обе стороны от рукояти. Вот, примерно, как-то так.

— И эти клинки, как видно, зарубили немало народу, — сказала Ашаяти, — раз и затурканные крестьяне, которые всегда безропотно терпят любые измывательства и лишения, пришли потыкать вас вилами.

— Их привели… Это долгая история, запутанная и мне не совсем понятная, но вы могли видеть там человека с бородой, их хозяина… У нас, демонов, нет религии. Слепая вера — что может быть глупее и бессмысленнее? Мне тяжело понять, почему жрецы имеют такую власть над людьми, но, кажется, природа этой власти схожа с той, что имеем мы, суккубы, над мужчинами. Мы также порабощаем человеческое сознание, вытесняем его разумное начало и волю, даруем сладкие грезы и тем самым подчиняем жертву нашим желаниям. Вероятно, жрецов в какой-то степени можно назвать демонами. И потому они ненавидят нас как конкурентов.

— И полный подвал костей тут совершенно ни при чем!

— О, этим костям сотни лет, дурочка. Они лежали там задолго до моего рождения. Кто их там оставил — я не знаю. Ваша религия, недовольная соперничеством со стороны демонов, создала нам ужасную репутацию, но мы вовсе не такие чудовища, какими нас пытаются представить некоторые заинтересованные люди. На наших руках не больше крови, чем на руках ваших праведников. Многие купцы, к примеру, не чураются торговли с демонами, потому что мы никогда не хитрим и не мошенничаем. Дядюшка, при всей своей злобности и воинственности, никогда не обижал и не угнетал тех, кто ему подчинялся, и путники, весьма редкие в наших местах, всегда покидали стены особняка вполне довольные проведенным там временем. Многие и вовсе просились обратно. Конечно, от меня Ор, наверное, требовал большего, но… Могу только сказать, что за время моего пребывания в том доме — никто не умер. А за остальное я ответственности не несу.

— То есть из твоих объятий все уходили прямо довольные и счастливые? — усмехнулась Ашаяти.

— А из твоих неудовлетворенные и несчастные? — огрызнулась Шантари.

— Уж хотя бы вилами и лопатами по башке никто не благодарил!