Птица огня

Лишь добравшись до конька крыши, Сардан смог оценить масштаб охватившего город бедствия. Несколько десятков домов пылали таким громадным пламенем, будто оно хотело достать до небес. Огонь расшвыривал вокруг злобные жалящие языки, что с каждой минутой зажигали все новые постройки. В центре пылал купол монастыря, который с недавних пор модернизировался до борделя, а в стороне от него пламя забиралось по высокой сторожевой башне, выстроенной здесь в те времена, когда город ютился у реки.

Сардан сел на коньке крыши, снял со спины ящик с инструментами, пристроил его между ног и вынул лауфон — ту самую флейту с шаровидным расширением ближе к раструбу, которой отбросил бочку от горевшего корабля. После этого достал из ящика цепочку с подвешенным к ней серебристым колокольчиком и прицепил к едва заметному отверстию внизу флейты. На раструб надел усилитель.

На этот раз он не стал зажимать раструб, а взял спокойно всего одну, казалось бы, ноту. Но флейта издала целое множество звуков, что потекли разом, зашелестели, как река. Мягкий, как ветер, поднялся звук лауфона над крышами сначала незаметно, заглушаемый гвалтом взбаламученного города, но с каждой передышкой, за которой следовал новый вдох, звук становился все мощнее, река — тихая и спокойная — начала пениться, потом реветь, а потом и грохотать, как водопад. Рев этой реки понесся по улицам, заглушая все прочие звуки — и крики людей, и треск огня, и громыхание падающих прогоревших балок. Звук окружил пламя на крыше монастыря и стал оттягивать его вверх. В небе задвигались тучи, и вскоре показались звезды и перепуганные луны.

Несмотря на то, что пламя почти сорвалось с нескольких крыш, в другой стороне города оно с поразительной скоростью продолжало перепрыгивать на новые дома. И только Сардан успел подумать о том, что сил его явно недостаточно, что он не успеет спасти город, да и оттянуть его гибель сумеет ненадолго, как где-то в стороне потекла еще одна река звука — в унисон. Сардан повернул голову. На крыше дома через несколько улиц уселся на корточках другой музыкант с усиленным лауфоном и бил по городу второй волной, закрывая бреши, до которых не доставал Сардан в одиночку.

Перепуганное пламя бросалось по сторонам, поднималось над домами и рассеивалось среди облаков.

— Магия, — восторженно прошептала стоявшая внизу Шантари.

Ашаяти была сбита с толку удивительным зрелищем, а Цзинфей решал в уме уравнения.

Только через час непрерывной игры Сардан, уставший и мокрый от пота, отложил инструмент в сторону и стал глубоко дышать. Кружилась голова, ведь целый час он отдавал больше воздуха, чем удавалось вдохнуть, и восстанавливал баланс только во время крошечных перерывов. Он обернулся и опять глянул на своего коллегу на другой крыше. Тот уже встал на ноги и делал какие-то упражнения, сгибался то назад, то вперед, то по сторонам. Сардан узнал его и усмехнулся. Человек на крыше остановился, выставил вперед кулак, выпятил вверх большой палец в виде бутылочного горлышка и сделал вид, будто вливает себе в горло какое-то пойло. Сардан кивнул и повторил жест.

Кое-где на окраинах до сих пор вспыхивали огоньки, но быстро тухли и долго дымили. Саяни катила себе по небу в сопровождении остальных лун, и со всех сторон к ним возвращались тучи.

Последовавшая за всеми этими событиями пьянка на постоялом дворе оборвалась резко и преждевременно. Оказалось, что второй музыкант на крыше — кто-то из давних-давних знакомых Сардана, имени которого он, впрочем, вспомнить так и не сумел, ошибся раз шесть, а на седьмой — уснул от переутомления. Компанию Сардану пыталась составить Шантари, в один миг окружившая себя поклонниками, но как только эти поклонники возжелали чего-то большего, кроме как крутиться вокруг нее на расстоянии в полтора метра, демоница струсила и убежала к себе в комнату. Цзинфей спал и так храпел, что встревоженные горожане решили было, будто город их вновь подвергся атаке — на этот раз вражеской армии со слонами и кентаврами.

На следующее утро, когда солнечные лучи забегали среди деревьев темных лесов на востоке, четверо путников отправились к свежим руинам на холме. Те давно потухли, хотя кое-где по-прежнему вздымались столбики дыма.

По городским улицам шатались орды опаленных стражников и искателей приключений. Всю ночь они преследовали огненное чудище, а с восходом солнца вернулись ни с чем. Несколько неутомимых глашатаев зазывали добровольцев в новые отряды, которые собирались пустить по еще свежим следам. Добровольцев не находилось. Проезжавший мимо Сардана всадник, потерявший в ночном бою одежду и половину волос, что-то проворчал одному из зазывал и даже попытался ногой пихнуть, но тот успел отскочить.