Птица огня

— Не стоит извиняться, господин Цзинфей. Видите ли, в отличие от инкубов, которые первично имеют, как вы сумели заметить, форму смрадной жижи…

— Ну что вы, я…

— Так вот, первичная, или истинная, как это у нас называется, форма суккубов существенно отличается от формы особей мужского пола. Отличается значительно и принципиально.

Шантари почему-то замолчала.

— Вот как, что ж, в таком случае… — снова начал было смущенный разговором Цзинфей, стремившийся закончить его поскорее.

— Истинный наш облик таков, — опять прервала его Шантари, — что смрадной жижей становятся те, кому не посчастливится его увидеть.

Цзинфей вздрогнул, задумался на несколько минут, а потом сказал:

— Как бы там ни было, госпожа, как ученому, как философу материи и математику, мне довелось лицезреть так много мерзкого и гадкого, что создала в безумном порыве творчества всемогущая природа, что я научился видеть во всем этом логику и необходимость, поэтому отношусь с философским пониманием и не осуждаю никаких проявлений отвратительности в этом мире. Поэтому выражаю вам свою всемерную и непреходящую поддержку, госпожа, и уверяю, что вы можете рассчитывать на меня всегда…

И снова Шантари его прервала.

— Вы назвали меня мерзкой, гадкой и отвратительной? — обиделась она.

— Что⁈ Нет! — воскликнул перепуганный Цзинфей и покраснел смородиной.

— Назвал, — подтвердила Ашаяти.

— Назвал-назвал, — добавил Сардан.

Цзинфей понурил голову, повесил свой огромный болтающийся нос, долго-долго извинялся и просил прощения, а Шантари с лукавой улыбкой долго-долго отказывалась извинения принять.

Дорога шла вокруг торчащего над землей утеса, похожего на громадный клюв, под которым булькало и квакало болото. Ненадолго пришлось зайти в рощу, а когда вернулись обратно на тропу, оказались на краю необъятного карьера. Впадина в скале была размером с целый Атаркхан и в глубину достигала метров пятидесяти, а то и больше. Внизу — на множественных ярусах — было пусто и безлюдно, стояла злая, неживая и безветренная тишина. Глубоко на дне карьера Сардан заметил что-то черное и, приглядевшись, понял, что это гора из кандалов. Тысячи цепей и браслетов были сломаны, скручены, разорваны и брошены в самую глубокую дыру, забив ее до предела, а вокруг в беспорядке валялись инструменты. У входа в мрачную шахту лежал мертвец с пробитым черепом.

Пройдя еще немного вокруг карьера, они увидели трущобы на холме, целый многоэтажный комплекс настроенных друг на друга деревянных, а кое-где просто сложенных из хвороста домиков. Некоторые постройки были разломаны, ветер расшвырял по дороге мусор. Дверные проемы чернели пустыми глазницами. В тишине потрескивал ветками лес с обратной стороны дороги, шелестели осенние листья.

На другом холме, за трущобами, вился черный дым над руинами усадьбы здешнего марачи. От главного дома осталась одна позолоченная колонна с вырезанным на ней красивым декоративным ободком, в который вставлены были драгоценные камни.

Ни души вокруг. Лишь следы множества ног и телег, ведущие куда-то в холодный лес.

Сардан поднялся к особняку. В отличие от предыдущих, этот, по крайней мере, уцелевшие его строения, еще никто не разграбил. На земле разбросаны были вывалившиеся из окон золотые сервизы, на в траве трепыхались разнесенные ветром заморские платья, а в конюшне стояла удивительной красоты карета со сложными округлыми формами, обитая дорогими тканями и покрытая узорами из золота и серебра.

Сардан влез на вершину холма и уставился в карту. Несколько раз он прикладывал к обозначениям на бумаге палец, что-то считал, сопоставлял в уме и снова прикладывал палец. Потом сунул карту в карман и зашагал дальше на север, увлекая за собой остальных.

— Мы его так никогда не догоним, — сказала Ашаяти. — Ясно же, что оно летает быстрее нас, и чем дольше мы шагаем, тем дальше оно улетает.

— С такой скоростью, что оно промахнуло над крышами Атаркхана, — добавил Цзинфей, — нам не поможет и никакая из лошадей, разве что она будет носится раз в пять быстрее самой резвой без передышек, сна и перекусов. По дороге из гладких камней. Без поворотов.

— Вы заметили, что руины на холме еще горели кое-где и дымили? — задумчиво произнес Сардан. — Следы людей и повозок были совсем свежими, им не больше пары часов. А к той усадьбе, что ограбили стражники из Атаркхана, мы опоздали меньше, чем на пол дня.

— И что это значит? Чудовище летает не быстрее шагающего человека? — спросила Ашаяти.

— Не в этом дело. Если бы мы не стали ждать в городе до утра, а бросились в погоню сразу же, то к той предыдущей усадьбе пришли бы как раз вовремя. Но мы знаем также, что погнавшиеся за огненным духом всадники отстали от него уже на городских окраинах. Отсюда я могу сделать один вывод — чудовище двигается с огромной скоростью, но временами оно останавливается.

— Зачем?