Птица огня

— Я не знаю, на пеньке посидеть хочет, передохнуть, пожевать какого-нибудь человека… Или в туалет сходить. Мало ли что? Нам важно другое. Если глянуть на карту, то видно, что дух последовательно движется от одного марачи к другому так, будто поставил себе целью перебить одного за другим всю знать Матараджана.

— Он мне уже почти нравится, — заметила Ашаяти.

— Да, можно принять его в нашу компанию, — согласился Цзинфей.

— И правда, почему среди нас до сих пор нет духов? — добавила Шантари.

— Среди нас много кого нет, — сказал Сардан. — И слава падишахам за это. Тем не менее, смысл того, что я хочу сказать в том, что таким образом мы можем предугадать, хотя бы с наибольшей вероятностью, место следующего нападения и, учитывая в уме остановки, которые совершает огненный дух, если мы его и не опередим, то по крайней мере нагоним в тот момент, когда он соберется перекурить.

— Короче говоря, можно не спешить, — сделала вывод Ашаяти.

— Если есть возможность схватить его прежде, чем он спалит очередной дворец… — начал было Сардан, но Ашаяти махнула рукой.

— Пусть палит, — сказала она.

— Пусть, — добавил Цзинфей.

— Люблю погреться у костра, — улыбнулась Шантари.

Сардан покачал головой и тяжело вздохнул.

Спустившись с гор, тропа нырнула в шелестящий, почти не тронутый подступающей зимой лес. Деревья до сих пор не сбросили свои пестрые, вычурные одежды, у верхушек носились с веселыми песнями какие-то крошечные птицы, позабывшие улететь на юг, а внизу — среди серой гнили — зеленела кое-где мокрая травка. Слева лес расступился и между деревьев заблистали огоньки — отражавшиеся в бескрайнем озере солнечные лучи. Мимо, нагло хлопая крыльями, метались птицы крупные, с длинными клювами, шлепались грубо в воду и тотчас выныривали, иногда с добычей, но чаще без.

Ближе к вечеру на дороге стали попадаться крестьяне, тащившие по лесным ухабам скрипучие телеги, нагруженные мешками с мукой и зерном. Груза порой было так много, что крестьяне спускались с облучков и все вместе подпихивали телеги сзади, чтобы помочь тощим лошаденкам с выпученными глазами. Но куда чаще поклажа не покрывала и дна телеги. Рваные, грязные мешки, запеленатые, как дети, как самое важное, как самое ценное и оплаканное самыми горькими слезами.

Крестьяне, худые и высохшие, в большинстве своем уныло тащившиеся позади телег, казались древними призраками или, скорее, ожившими мертвецами с темной, немытой кожей, с пустыми глазами, со скованными от бессилия движениями. Из последних сил они плелись по кочкам и держались за борта телег уже для того лишь, чтобы не упасть. И не только люди. Чуть дальше Сардан наткнулся на целую семью медведей — один толкал телегу сзади, второй тащил ее в упряжи вместо коня, а на дне, среди мешков, спал маленький медвежонок. Впереди ковылял старый шварзяк с выдранной шерстью, а помогал ему крошечный волчонок, глянувший на Сардана таким добрым, но таким измученным взглядом, каких музыкант не замечал у людей и на пороге их смерти.

Перед ними согнутый серпом крестьянин кое-как толкал телегу, запряженную тощим осликом мертвецкого вида — глаза животного налились кровью, язык вывалился изо рта, а телега все равно катила еле-еле. Наверху, среди мешков, лежала с открытыми глазами девочка лет восьми, изредка приподнималась, смотрела на отца и без сил снова падала на дно телеги.

— Куда зерно везешь, батюшка? — спросил Сардан, проходя мимо.

Мужчина даже не смог повернуться к говорившему, а кое-как глазом повел и ответил еле слышно:

— Понятно куда. В амбары марачи.

— Поборы?

— Поборы.

Шантари подошла к девочке, с грустной улыбкой неловко почесала ей носик. Та хохотнула через силу и замерла. А демоница вдруг подумала, что не ей одной навязали в жизни роль, от которой нельзя отказаться. И доля этих крестьян куда хуже той, от которой бежала она.

Цзинфей помрачнел. Он с ожесточением таращился на колеса телег, думал о своей жизни и о чужой жизни.

Крестьяне держались на ногах последним усилием воли, но и во время привала на берегу озера, где собрались на ночь, почти никто ужинал. Оказалось, что многие вообще не взяли с собой еды в дорогу, чтобы не отбирать последние крохи у оставшейся дома семьи, а другие запаслись лишь на один-два раза и не хотели расходовать припасы почем зря.

— Можно наловить в озере рыбы, — предложил Сардан.

Шантари как раз выходила из воды с небольшой рыбешкой. Она помотала ей у носа девочки, надеясь заинтересовать, но та лишь глянула мельком и тяжело вздохнула. Цзинфей взял рыбу из рук Шантари и пошел жарить на костре.

— Силы беречь надо, — вздохнул мужик. — Сейчас рыбу ловить пойдем, а потом как телегу тянуть? А не поспеем вовремя — марачи шкуру пальцами сдерет, ботинки себе сделает.