Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)

И при этом что он, что Альба, что Илария Декрит, что несколько менее титулованных, влиятельных людей, активно участвующих в этой затее, признавали: что-то да меняется, что-то уже изменилось, незначительно, но ощущаемо. Раньше на них обращали внимание в последнюю очередь, соглашались поддерживать программы, разрабатываемые Альбой и Иларией, с крайней неохотой и подчеркивали при этом, что делают это из уважения к происхождению дам, их полу — слабому, и на это следует делать скидки – значительные, а также к вопиющему невежеству, которое те демонстрируют во всевозможных областях общественной жизни. Европейские представительства, в которых у той же Альбы были значительные связи, соглашались помогать, но с многочисленными оговорками, готовы были предоставить в распоряжение Альбы Франк определенные средства — но «вы должны понимать, что наши финансовые возможности несколько ограничены»; консультационные услуги тоже были не ахти, Илария признавала, что ее опыт проживания в Африке — формально, на деле — на территории, действовавшей по иным правилам, подчинявшейся скорей европейским инстанциям, мог оказываться куда более обширным. То, что на них обращали внимание, было замечательно. То, что Альба смогла добиться присутствия на заседаниях комиссий в нацправительствах — еще лучше. Но ей удалось пробиться на прием к лигейскому главе комитета по реабилитации. Он оказался не самым приятным типом, у комитета было удручающе много работы, но Альба заставила его выслушать себя, и попробовал бы он не подчиниться. Она была уверена, что получится дойти и до консультантов Дейкстра и через них донести свою точку зрения до него и других членов президиума Лиги. Главное — сейчас, когда кругом происходят перемены, везде появляются новые люди, происходят неожиданные назначения, совершаются преобразования. Дейкстра был твердо намерен перестроить государственную структуру под себя, действовал тем более решительно, что хотел обезопасить себя — и отомстить, разумеется, и пока то новое здание, которое он возводил, было хлипким, Альба рассчитывала вложить в его стены пару кирпичиков.

Ее программа была не единственной. В тех же СМИ — не центральных, не самых крупных, а помельче, но приближенных к власти — заговаривали о трагедиях отдельных судеб. Внезапно — на первый взгляд, разумеется, начинали появляться истории людей, побывавших в плену и трудовых лагерях, причем подразумевалось, что лагеря эти располагались на месторождениях, которые узурпировали мегакорпы, людей, вынужденно служивших в повстанческих отрядах — и они, солдаты эти, сдавленно и запинаясь рассказывали о времени, проведенном в них, но при этом обязательно упоминали, что возглавляли эти отряды совсем не африканцы, а наемники, постоянно общавшиеся с кем-то из-за моря. Это было выгодно, очень уместно, позволяло делать репортажи о многочисленных расследованиях военных преступлений, обязательно с привлечением экспертов всевозможных направлений, и журналисты вроде как независимо от официальных источников приходили ко вполне определенным выводам. Удобным как раз официальным источникам.

К сожалению, не все дети — нынче подростки, проведшие детство, воюя в самых разных местах и на стороне не пойми кого, – были привлекательным материалом для журналистов. За ними не скрывалось политических сокровищ, на них не очень легко было сделать удобный кое-каким структурам репортаж. Их было жалко, бесспорно. Но их было много. Это было неизбежным злом, особенно в местах, удаленных от крупных городов, где дети все еще были товаром, иногда ценным, иногда обременительным, но не незаменимым. Более того, эти дети при ближайшем рассмотрении оказывались обузой для бюджета — они нуждались в образовании, часто начиная с начальной ступени; им необходима была значительная медицинская помощь; они требовали длительной и сложной психологической и социальной реабилитации, которая часто оказывалась бесполезной, потому что избавить их от психозов, фобий и прочего удавалось не всегда. Они могли никогда не влиться в рабочий рынок, потому что многие были калеками. В конце концов, Африка была истощена. У нее не хватало средств на самое насущное, ущерб от военных действий был колоссальным, а они еще шли, и в некоторых местах очень активные, восстановление инфраструктуры, в ряде мест — промышленности, администрации, жилья, больниц, иными словами всего требовало огромных инвестиций, но чтобы решиться на них, нужно быть уверенным, что они окупятся. Дети-солдаты такой уверенности не вселяли.