Путь к золотому дракону

  Моя милость крепко держала Эгмонта за рукав и подбирала правильные аргументы.

  - Поклон тебе, пан Богуслав, и вечная моя признательность! - начала я правильно, но вот с продолжением были проблемы. - Таких, как ты, рыцарей теперь уж и не сыщешь: и лицом ты пригож, и духом отважен, и вежество знаешь, как подобает...

  - Это да, - скромно согласился пан Богуслав. - Что есть, то есть.

  - Так вот, пан, - я значительно посмотрела на шляхтича. - Надобно тебе знать, во-первых, что спутник мой сам роду знатного и в родстве состоит с хёнгернскими баронами. А ведёт он себя непотребно не по злому умыслу, а единственно из неразумия... - Эгмонт подавился тем, что хотел сказать, а я злорадно продолжила: - Видишь ли, пан рыцарь, он магикус не из последних, и, спасая меня от лютых врагов, сотворил волшебство, на которое истратил все силы и всё вежество. Сейчас он, как дитя неразумное. Сам суди, твоя милость, уместно ли шляхтичу за такое саблей карать? А по благородству твоему должен ты его простить! И никак иначе!

  Пан Богуслав открыл было рот, подумал и закрыл. Было видно, что ему смерть как хочется подраться, тем более - за прекрасную панну из рода Леснивецких. Может, он рассчитывает на княжескую благодарность? Как же, два раза и с горкой...

  - Так неужто ты, панна, и впрямь хочешь, чтоб я его простил?

  - За-ради меня, пан Богуслав! - упростила я задачу. - Единственно за-ради меня!

  Пан Богуслав посопел, принимая трудное решение, и торжественно кивнул. Даже перо цапли на его шапке колыхнулось особенно значительно.

  - Так тому и быть, панна! Доброе у тебя сердце! Пускай живёт твой магикус! Но прощенья пускай попросит прямо сейчас!

  Шляхта облегчённо выдохнула и застучала кружками по столу.

  Вряд ли Эгмонт согласился бы целовать мне ноги, даже будь они не такими грязными. Мы сошлись на усечённом варианте извинений. Я мотивировала это девичьей скромностью: княжеским родственницам не полагается демонстрировать голые ножки в корчмах. "Не обнажай в корчме", - мелькнула цитата из стародавней эльфийской поэмы. Аргумент был весомый, и пан Богуслав капитулировал.

  В знак примирения он потребовал ещё вина - "и получше, для панночки!" - тут подоспели заказанные раньше колбаски с капустой, а в углу заиграла скрипка. Веселье пошло полным ходом, только Эгмонт, временно произведённый в неразумные, злобно ковырял ножом свою порцию колбасок.

  Поросёнок перекочевал на середину стола. Панство - как я поняла, не такое уж и сановнее, так, мелкие шляхтичи из застянков - принялось козырять обходительностью. Как это делается, оно толком не знало, так что пан Богуслав быстро захватил инициативу в свои руки. Он подсел ко мне, взялся подливать вина в кубок и одобрительно смотрел, как я расправляюсь с добрым ломтём поросятины. Подгиньское королевство - это вам не Западные Земли, корсетов тут и в страшных снах не видали, а местные красавицы, как правило, обладают хорошим аппетитом, бойким нравом и тяжёлой рукой. Такая если даст пощёчину, то звон будет слыхать до самой Чёрной горки. А голубиный нрав, надо думать, предполагает способность не дать в морду прямо на месте, а припомнить после, при случае.

  Поросятина была выше всяческих похвал. Правда, вместо вина я предпочла бы молоко, но говорить об этом пану Богуславу было несколько неразумно. Фэйри есть фэйри, и вряд ли на Даркуцком кряже они неожиданно пристрастились к берёзовому соку.

  Пан Богуслав, как и полагается учтивому рыцарю, развлекал меня разговорами ни о чём, но было видно: как только поросятина закончится, он непременно задаст много интересных вопросов. Например, к какой ветви рода Леснивецких изволит принадлежать высокочтимая панна? Или, того хуже, - а чего это вдруг высокородная девица разгуливает в неподобающем виде и с неподобающей свитой, состоящей, заметим, исключительно из мужчин?

  От отчаяния я даже придумала захватывающую историю о том, как злые люди похитили меня из родного дома (люди были злые, но приличия блюли, так что со мной похитили и гувернантку). На помощь мне пришли, естественно, благородные Сигурд и Эгмонт; одолев врага в кровавой схватке, они всё же не смогли спасти несчастную наставницу, и та скончалась у нас на руках, заповедав доставить меня до каких-нибудь родственников...

  Но, внимательно поглядев на пана Богуслава, я решила, что он ещё недостаточно пьян, чтобы поверить в этот малохудожественный бред.

  Собственно говоря, ситуация складывалась довольно забавная - если, конечно, смотреть на неё со стороны. Несколько недель назад, на пути к Конунгату, мы выдавали меня за даркуцкую княжну, отчаянно надеясь, что никто не раскусит этот обман. А сейчас никто не сомневается в моём родстве с Леснивецкими, но от этого, напротив, одни неприятности!

  - Позволь, панна, я тебе ещё вина подолью, - прервал мои размышления пан Богуслав. Вид у него был, как у кота, облюбовавшего хорошую кринку, но мне было как-то неуютно чувствовать себя в роли сметаны. - Хотя разве ж это вино? Кабы принимал я тебя, панна, в своём поместье, то уж точно отыскался бы бочонок белого аль-буянского! Да не один...