Путь к золотому дракону

   Дорожка была посыпана не то невероятно крупным песком, не то очень мелким гравием. Мы поднялись почти на самую вершину холма, когда навстречу нам из-за деревьев выбежал мальчик лет девяти в красной курточке. За ним, изрядно отставая, торопился пожилой господин в длинном просторном одеянии, на котором не хватало разве что вышитых комет.

   -- Луи! -- горестно взывал он. -- Луи! -- и далее непонятно, потому что араньенский я знала в строго очерченных пределах.

   -- Эгмонт! -- не добежав нескольких шагов, мальчик остановился, тоскливо глянул через плечо на субъекта в балахоне и скороговоркой выдал: -- Приветствую-вас-уважаемый-старший-брат-и-его-спутники! -- На этом он счёл свой долг выполненным и радостно добавил: -- Это я вас первым заметил! Я!

   К моему искреннему облегчению, мальчик говорил на лыкоморском -- с невероятным акцентом, но вполне разборчиво.

   Подбежавший субъект несколько минут пытался справиться с одышкой, после чего выдал длинную укоризненную тираду. Она, похоже, не предназначалась для посторонних ушей и потому была без перевода. Привычный Луи только передёрнул плечами.

   Я смотрела на него и вспоминала вечное развлечение всех сирот-побродяжек -- выдумывать себе хитроумную родословную, благородных родителей, горюющих об утраченном чаде, и богатый дом (в скобочках -- замок, в скобочках -- нужное подчеркнуть). Реальный родитель, пускай и благородный, и с замком, меня категорически не устраивал: я знала жизнь и смело полагала, что он отнюдь не горюет. Но сейчас я понимала, что завидовать было особенно нечему. О боги мои! -- так что, меня бы тоже так вырядили? Я представила себе себя же -- с завитыми, красиво уложенными волосами ("Не дёргайтесь, фройляйн, эта шпилька ничуть не колется! Зато причёска совсем как у супруги вашего папеньки!"), в пышном платье мытого бархату с выступающими из-под кружавчатых нижних юбок панталончиками, в тончайших чулочках и туфельках, расшитых жемчугом. Стало как-то не по себе. А ведь носила бы, куда денешься!

   Луи было немного проще -- ни кружавчики, ни панталончики ему не грозили. Да и жемчуга на его туфлях не имелось. Однако с лихвой хватало и того, что есть: коротенькая бархатная курточка, нежно-кремовая рубашка с пышным кружевным жабо, тёмные кюлоты с шестью крупными пуговицами по боковым швам, белоснежные -- да уж, не повезло -- чулки плюс туфли с крупными пряжками. Завершал картину бархатный берет с пером неведомой птицы.

   В этот момент я поняла, почему Эгмонт так редко бывает у родственников.

   Впрочем, сам Луи был совершенно нормальным ребёнком. Правая пряжка болталась буквально на одной нити, чулки на коленках были выпачканы в травяной зелени, а на курточке не хватало пуговицы -- третьей сверху.

   На старшего брата, кстати, Луи совершенно не походил.

   -- Эгмонт! -- он аж подпрыгивал на месте от радости. -- Ну идёмте скорее в замок! Я должен поскорее... э-э... cette... -- наставник смотрел выжидающе, и Луи быстро нашёлся: -- Доставить матушке эту радостную весть! А у нас такие новости! Ты вне закона, да? А Аннелизе замуж выдают! А Курт на войну собрался, только войны пока нет, но это ничего, правда?

   Он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, и продолжил в том же темпе:

   -- А у Матильды опять щенки! Пока такие вот, -- он показал в воздухе размеры. -- Все рыженькие, а один чёрненький, и над глазами такие пятна жёлтые! Девчонки говорят, мне не дадут, а отец говорит, что я почти совсем уже взрослый, так что посмотрим! Эгмонт, а ты надолго? А ты меня с собой в Академию заберёшь? Эгмонт, ну пожалуйста! Ну, ты же обещал!

   Я окончательно запуталась, кого выдают замуж, а у кого уже есть щенки, и при чём здесь волкодлаки, и кому что должны дать. Только десятью шагами позже до меня дошло, что Матильда, скорее всего, не имеет отношения к оборотням. Всё-таки у братьев имелось кое-что общее -- например, способность вцепляться в собеседника не хуже аль-буяньских бычьих псов.

   А интересная, должно быть, у Эгмонта матушка!

   Но тут Эгмонт выдал такое, что мне разом стало не до матушек и не до собак.

   -- А вот это, Луи, - сказал он, легко перекрыв поток новостей, -- мои друзья, Яльга Ясица и Сигурд дель Арден. Сигурд -- волкодлак, он из Арры. А Яльга -- моя ученица, будущий боевой маг. Кстати, она тоже очень любит собак. Только говори с ней по-лыкоморски.

   "Вот мрыс!" -- успела подумать я.

   То ли оборотень в здешних краях -- наискучнейшая обыденность, то ли аррские волки не интересовали будущего барона Хёнгерна -- но мальчик не обратил на Сигурда почти никакого внимания. Зато на меня он смотрел, будто на ожившее изваяние князюшки.

   Вот тут-то и проявилось незаметное прежде фамильное сходство. Совершенно эгмонтовскими движениями Луи выпрямился, расправил плечи, незаметно одёрнул курточку и, невольно копируя интонации старшего брата, произнёс очень светским тоном:

   -- А какую охоту предпочитает фрой... госпожа Ясица? Я, к примеру, очень люблю псовую.