Читаем Путешествие полностью

Это мнение передавалось у них из уст в уста и сделалось безусловной истиной, в которой никто не сомневается. И тот, кто застрял в расселине и не может сдвинуться, получает эту смешную и позорную репутацию в добавление к страданиям своего тела в этом узком проходе, где он близок к гибели от боли, удушья и мучения. Разве люди не произносят как поговорку: «На гору Саур может подняться только саур[192]»? А вблизи от этой пещеры, под горой возвышается отделившийся от скалы утес, как рука, поднятая на половину кама. И он простирается к вершине горы, подобный кисти руки, образуя род купола, широко раскинувшегося по воле Аллаха всемогущего и великого; под ним могут укрыться в тени около двадцати человек. Его называют «купол Джабраила» — да благословит его Аллах и приветствует!

Обстоятельство, которое необходимо здесь подтвердить и рассказать о благословении, виденном своими глазами, и о милости, свидетелем которой я был, заключается в том, что в пятницу 19 джумада I, 9 сентября [1183 г.] Аллах поднял над морем облако, что было вещим знаком. И оно излилось «обильным источником», как сказал пророк Аллаха — да благословит его Аллах и приветствует! Это происходило в конце послеполуденной молитвы, /118/ к вечеру этого дня. Начался сильный дождь. Люди поспешили к ал-хиджру и встали под благословенным водостоком. Сняв свои одежды, они подставляли воде, текущей по желобу, свои головы, руки и уста; при этом они теснили друг друга и производили большой шум. Каждый желал, чтобы его тело получило свою долю милости Аллаха. Возносились молитвы. Люди смиренно проливали слезы, и были слышны лишь громкие мольбы, рыдания и плач. А женщины стояли поодаль от ал-хиджра и смотрели с полными слез глазами и смиренными сердцами на это сборище, сожалея о том, что не участвуют в нем.

А некоторые паломники, жаждущие [божественного] вознаграждения, сочувствующие, смачивали свои одежды этой благословенной водой и, выходя к остальным, отжимали их в руки некоторых из них, и те таким образом получали воду для питья и для растирания своих лиц и тел. Это благословенное облако оставалось на небе почти до наступления вечера. И люди стояли плотной толпой, чтобы получить воду из водостока на свои руки, лица и уста. Иногда они протягивали сосуды, чтобы наполнить их. Это был прекрасный вечер, в течение которого люди хорошо почувствовали степень милосердия Аллаха по его щедрости и великодушию и благодаря благословенным обстоятельствам, связанным с ними. К ним относилось, например, то, что это был вечер пятницы. И милость дня [сочеталась] с этой милостью. Ибо люди надеялись, что Аллах в этот день услышит молитвы, потому что он дал в нем истинное знамение.

И едва открылись небесные врата, чтобы излить дождь, как люди встали под водостоком, а это было одно из мест, где [Аллах] внимал мольбе. Милость Аллаха очистила их тела, спускаясь с неба на крышу его древнего Дома, который является тенью оживляющего [небесного] Дома. С них было достаточно этого благоприятного совпадения, этой прекрасной связи. Аллах поместил и нас среди тех, которые были очищены там от грязи их грехов и которым всевышний Аллах уделил особую часть своей милости. А милость его — слава ему! — велика; она простирается на всех его грешных слуг, ибо он — прощающий, милосердный.

И рассказывают, что имам Абу Хамид ал-Газали[193] обращался с мольбами к Аллаху всемогущему и великому, когда он был в его благородном святилищем излагая /119/ Аллаху всемогущему и великому свои желания. Одни из них были исполнены; а в других было отказано. И среди неисполненных — ниспослание дождя во время его пребывания в Мекке. Он стремился совершить омовение под водостоком и обратился к Аллаху всемогущему и великому перед его благородным Домом в час, когда его небесные врата будут открыты. В этом ему было отказано, но все остальное, что он просил в своей молитве, было ему даровано.

Хвала Аллаху и благодарность за дарованное нам! И, может быть, одному из благочестивых слуг, прибывших в его благородный Дом, Аллах особо дарует эту чудесную милость, которую мы, грешники, получили при его вмешательстве. Ибо Аллах позволил нам извлечь выгоду из молитвы наиболее благочестивых из его слуг и не поставил нас среди тех, чья молитва бесплодна, ибо он — великий благодетель!

Упоминание о благодеяниях и благословениях, которые Аллах всевышний особо уделил Мекке

Этот благословенный город и его народ ранее были свидетелями призвания Ибрахима ал-Халила; а именно Аллах всемогущий и великий сказал, обращаясь к своему другу — да благословят его Аллах и приветствует! — «И сделай сердца людей склоняющимися к ним, и одели их плодами — может быть, они будут благодарны!»[194]. И сказал всемогущий и великий: "Разве Мы не утвердили за ними харама безопасного; собираются к нему плоды от всего"[195].

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Железной империи
История Железной империи

В книге впервые публикуется русский перевод маньчжурского варианта династийной хроники «Ляо ши» — «Дайляо гуруни судури» — результат многолетней работы специальной комиссии при дворе последнего государя монгольской династии Юань Тогон-Темура. «История Великой империи Ляо» — фундаментальный источник по средневековой истории народов Дальнего Востока, Центральной и Средней Азии, который перевела и снабдила комментариями Л. В. Тюрюмина. Это более чем трехвековое (307 лет) жизнеописание четырнадцати киданьских ханов, начиная с «высочайшего» Тайцзу династии Великая Ляо и до последнего представителя поколения Елюй Даши династии Западная Ляо. Издание включает также историко-культурные очерки «Западные кидани» и «Краткий очерк истории изучения киданей» Г. Г. Пикова и В. Е. Ларичева. Не менее интересную часть тома составляют впервые публикуемые труды русских востоковедов XIX в. — М. Н. Суровцова и М. Д. Храповицкого, а также посвященные им биографический очерк Г. Г. Пикова. «О владычестве киданей в Средней Азии» М. Н. Суровцова — это первое в русском востоковедении монографическое исследование по истории киданей. «Записки о народе Ляо» М. Д. Храповицкого освещают основополагающие и дискуссионные вопросы ранней истории киданей.

Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Древневосточная литература
Манъёсю
Манъёсю

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

Антология , Поэтическая антология

Древневосточная литература / Древние книги
Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги
Сказание о Юэ Фэе. Том 2
Сказание о Юэ Фэе. Том 2

Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X–XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе. Враги говорили о нем: «Легко отодвинуть гору, трудно отодвинуть войско Юэ Фэя». Образ полководца-освободителя навеки запечатлелся в сердцах китайского народа, став символом честности и мужества. Произведение Цянь Цая дополнило золотую серию китайского классического романа, достойно встав в один ряд с такими шедеврами как «Речные заводи», «Троецарствие», «Путешествие на Запад».

Цай Цянь , Цянь Цай

Древневосточная литература / Древние книги