Путешествие

Пребывание наше в этом городе длилось четыре дня. В среду, на второй день нашего пребывания в Мосуле, мы присутствовали на торжестве, представляющем собою одно из самых пышных и волнующих празднеств этого мира, у двух знатных дам, о которых мы уже говорили, — матери Муизз ад-дина, правителя Мосула, и дочери эмира Масуда. Жители вышли все вместе, верхом или пешком, даже женщины, но большая их часть — верхом, образуя в целом подобие многочисленного войска. Эмир двигался впереди своей матери со знатными лицами его государства. Мосульские паломники вошли в город со своей госпожой с блеском и пышностью. Они покрыли шеи верблюдов разноцветными шелками и повесили на них нарядные бусы. Масудская госпожа вошла со множеством сопровождавших ее служанок; их окружал отряд ее пеших воинов. А весь купол ее паланкина был украшен кусочками золота в виде полумесяцев, динаров в ширину ладони, цепей, а также фигур дивного рисунка, и на куполе почти не было места, где их не было бы видно.

Два верховых животных предшествовали процессии, и звон их украшений оглушал уши. Золото также украшало шеи животных, на которых сидели слуги госпожи. Цену всего золота невозможно было определить. Это было зрелище, способное поразить взоры и заставить задуматься, ибо каждому царству суждено погибнуть, исключая царство единственного, всемогущего, у которого нет сотоварищей.

И мы узнали от многих верных людей, осведомленных об этой госпоже, что она была славна набожностью, добродетелью и известна своими благотворительными делами. Одно из них: по дороге в Хиджаз она раздавала значительные суммы в виде милостыни и различных выдач. Она любила благочестивых людей, мужчин и женщин, и тайно навещала их, чтобы заслужить их молитвы: восхитительное поведение для столь молодой, как она, женщины, утопающей в царской роскоши. Аллах указывает путь тем из своих рабов, кому он хочет!

/238/ Вечером на четвертый день нашего пребывания в городе, в пятницу 26-го упомянутого сафара мы выехали оттуда на животных, которых приобрели в Мосуле, чтобы избавить себя от общения с погонщиками верблюдов, хотя судьба поместила нас в общество одного из них; нам пришлось нанять его на время нашего пути от Мекки — да возвысит ее Аллах! — до Мосула.

Мы двигались в ночь на субботу почти до ее половины, затем остановились лагерем в одном из селений около Мосула. А утром в упомянутую субботу мы вышли оттуда и остановились на отдых в селении Айн ар-Расад, где мы наслаждались благословенным отдыхом под мостом, перекинутым над долиной, где шумел поток. Как и в других местах по всему нашему пути, в селении был большой новый хан. Наш отдых пришелся на это селение; мы снялись с места ночью.

А утром в воскресенье мы достигли селения ал-Мувайлиха, откуда мы пришли на ночлег в большое селение, называемое Джудал, имеющее древнюю крепость. В этот день мы увидели справа от дороги гору ал-Джуди, которая упомянута в книге всевышнего Аллаха[311], ибо там утвердился ковчег Нуха — да будет над ним мир! Это высокая гора вытянутой формы.

Затем на ранней заре понедельника, 29 сафара мы пустились в путь и провели ночь в селении вблизи Насибина, находящемся от него в одном переходе и называемом ал-Килай.

Месяц раби I 80 года [12 июня — 11 июля 1184 г.]; Аллах дал нам познать в нем свое благословение.

Молодой месяц появился в ночь на вторник, соответствующий 12 июня, когда мы были в упомянутом селении. Мы отправились оттуда на заре вторника и достигли Насибина /239/ к полудню.

Описание города Насибина — да хранит его Аллах [312]

Известен он своей древностью и ветхостью; с внешней стороны молодость, с внутренней — дряхлость; вид привлекательный, протяженность средняя, ни большая, ни малая. Перед ним и за ним тянется зеленое поле, насколько хватает глаз. Аллах дал здесь течь ручьям, утоляющим жажду; они извиваются в его окрестностях. А справа и слева он окружен фруктовыми садами с густо растущими деревьями, полными зрелых плодов. Перед ним сверкает река, которая окружает его подобно браслету. На ее берегах равномерно располагаются сады, и их длинные тени падают на нее.

Да смилуется Аллах над Абу Нувасом ал-Хасаном ибн Хани, который сказал[313]:

«Некогда был благосклонен ко мне Насибин,
А я был мил для него.
О, если бы моей судьбой в этом мире
Стал Насибин!»