Путешествие трех королевичей Серендипских [litres]

Скорая на исполнение, она тотчас пришла к государю, который, встретив ее с радостным лицом, велел готовить пышный пир и уселся с нею за стол. Долгое время они наслаждались музыкой и песнями, а когда убрали со столов, так как час был уже поздний, государь взял ее за руку и повел с собою спать. Едва улегшись, изображая усталость, он притворился, что засыпает. Когда подлая женщина это увидела, так как душа ее была с конюхом, она, взяв свое платье и тихонько поднявшись с ложа, как делала прежде, направилась к лестнице, ведшей на конюшню. Она спустилась и, думая, что конюх будет ждать ее там же, где ждал в прошлый раз, пришла и легла подле свирепого мула. При виде этого он так накинулся на нее копытами и зубами, что в скором времени причинил ей горькую и жестокую кончину. Назавтра слуги, остававшиеся с конюхом, известили о том государя, который, хотя и выказал великую скорбь, был невероятно доволен.

А так как он решил умертвить и остальных двух, то велел явиться той девушке, чьи покои были близ кухни; с ней, как с той, что была убита мулом, отужинав и весело проведя время, так как час был уже поздний, отправился в постель; однако сперва он велел своему доверенному слуге выломать четыре первые ступени лестницы, ведущей в кухню. Тот все исполнил, а государь, долгое время проведя с девушкой в любовных беседах, притворился, что засыпает. Она, будучи злонравна и пылко любя не государя, а повара, потихоньку поднялась из постели и, взяв свое платье под мышку, направилась к кухне. Она подошла к лестнице, поставила на нее ногу, чтобы спуститься, и, не найдя ступени, покатилась стремглав; и так как падение ее было свысока, она, переломав все кости, тотчас скончалась. Государь был этим чрезвычайно доволен и весел, хотя пред тем, кто принес ему такую новость, выказал великую печаль.

Так как оставалось отплатить третьей девушке, на следующий день в поздний час он велел ее позвать, а когда она явилась, начал пылко ее ласкать и развлекался с нею, как с другими двумя, в разных беседах вплоть до часа сна, а потом они пошли в постель. Однако еще днем он велел своему доверенному барону похитить горшок из обожженной глины, который она обхватывала, чтобы безопасно перебраться через реку, а на место, где он стоял, поставить похожий, но из сырой глины. Тот тщательно все исполнил. Государь лег с преступной женщиной и долго беседовал с нею о любовных приключениях, как и с другими, а потом притворился, что засыпает. Как только она это заметила, тихонько поднявшись и взяв свое платье, вышла из комнаты и, направившись к берегу, положила платье на голову, взяла горшок из сырой глины и, обхватив его, уверенная, что он прежний, вошла в реку, где горшок утонул, потому что был сырым, и она немедленно захлебнулась. Когда поутру об этом донесли государю, он пришел в великую радость, ибо сурово наказал трех скверных и злонравных женщин.

Потом, желая целиком исполнить свое намерение, он взял в жены четвертую девушку, усердно предававшуюся молитве, из-за честности и редкой добродетельности, какую в ней нашел, и справил свадьбу с величайшей торжественностью. В скором времени породив с нею трех сыновей, он дал бесконечное утешение своим подданным, желавшим видеть его потомство, и, вместе с женою каждодневно подвизаясь в делах добродетели, много лет провождал жизнь бестревожную и счастливую.

* * *

Великую жалость возбудила в императоре участь трех злонравных женщин, которых государь-мусульманин привел к жестокой и горькой кончине. Но все же он порицал их преступление, сурово обличая и вероломство женщин вообще. Кончив с этими рассуждениями, он велел, чтобы двор, облекшись в коричневое[23], в каковой цвет был убран шестой дворец, на следующее утро, в субботу, ехал туда. Ранним утром он пустился в путь со всеми своими баронами, и за три часа они добрались до дворца; обнаружив там девицу, он взял ее за руку и, проведя с нею некоторое время в разных беседах, уселся за стол, обилующий самыми драгоценными яствами. После обеда отдохнув немного в своих покоях, он велел позвать шестого рассказчика. Тот, явившись пред императором, почтительно поклонился и начал свою повесть.

* * *

Вкраю моем, весьма отсюда далеком, что зовется Серджер, безмерно очаровательном по красоте садов и ясных ключей, есть приморский город Летцер, где правил некогда великий король-мусульманин; дружески обращаясь с гражданами и чужеземцами, он в короткое время сделался весьма славен. Посему город его неизменно был полон богатыми купцами – христианами и сарацинами. Этому королю после его смерти наследовал сын; далекий от отцовской добродетели, он, по злобной своей природе досадный и тягостный всякому, стал предметом величайшей ненависти для подданных и чужеземцев.