Пылающее сердце

Неудивительно, что Уэсли использовал различие двух заветов как трамплин для мощного евангельского призыва: «Таким образом, первый завет потребовал от нас того, от чего очень далеки сейчас чада человеческие — а именно, безгрешного смирения, чуждого тем, кто ‘зачат и рожден во грехе’. Второй же завет требует того, что совсем близко от нас, словно говорит: ‘Ты есть грех! Бог есть любовь! Через грех отпал ты от славы Божьей, но у Него еще хватит милости. Вверь все грехи милосердному Богу, и они растают как облако. Если не был ты богохульником, то и незачем Ему оправдывать тебя. Но стань ближе к Нему, без остатка предайся вере. Сказано и сделано. Не бойся, просто верь, ибо праведный Бог оправдывает всех, кто верит в Иисуса’». В том же духе Уэсли отвечает на возражения тех, кто все еще полагает, что для спасения надо что-то предпринять: «Сначала поверь! Поверь в Господа Иисуса Христа, в искупление твоих грехов. Пусть будет сначала заложена добрая основа, и потом все пойдет хорошо». Предостерегая от безрассудных упований на дела праведности, Уэсли исходил из собственного горького опыта; те, кто принимает условие: ‘Делай так и живи!’, поступают неверно; первый же их шаг — решающая ошибка».

Совсем не случайно первая же проповедь из стандартного сборника его проповедей, в котором получила воплощение и была сформулирована суть действенного благовестия, раскрывает «спасение верой» из Еф. 2:8. Подобно мощным аккордам в начале бетховенской симфонии, проповедь эта задает тему, наиболее важную в благовестии Уэсли. В первых строках евангельского манифеста, прочитанного в Оксфордском университете 11 июня 1738 г., он излагает свои исходные предпосылки: «Все благословения Бог излил на нас из чистой благодати, доброты и милости Своей, свободной, ничем не заслуженной милости. Человек не может притязать ни на малейшее из Его благодеяний. Свободной благодатью Он создал ‘человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни’ и запечатлел на его душе образ Божий и ‘все положил под ноги его’. Эта же свободная благодать продолжается в нас, в нашей жизни, в дыхании, во всем. Ибо даже в малейшей степени нет у нас заслуг перед Богом - ни в том, какие мы есть, ни в том, чем мы обладаем, ни в том, что творим. ‘Все дела наши Ты устрояешь для нас’. Это все лишь многочисленные проявления Его свободной благодати; и какая бы праведность не обнаруживалась в человеке, она тоже дар Божий».

Дальше он говорит о том, что мы, люди, неспособны самостоятельно искупить даже малейший из грехов. Поскольку человек неможет ни о чем просить — ни о праведности, ни о делах, — его «уста окончательно заграждаются перед Богом». «Если грешник находит милость у Бога, то это ‘благодать на благодать’». Таким образом, Уэсли в своем благовестии подчеркивал благодать, «самое важное слове в протестантском лексиконе», как пишет Роберт Макафи Браун. Благодать - «начало и конец» спасения33. «Наше оправдание свободно исходит от чистой благодати Божьей», - ссылается он на англиканские гомилии. По словам д-ра Старки, из целого ряда таких высказываний следует, что «Уэсли сохраняет павловско-протестантский акцент на незаслуженной, сверхъестественной милости Божьей во Христе к человеку».

Благодать «свободна во всех и свободна для всех». Эти два ее свойства Уэсли описал в знаменитой проповеди, произнесенной в Бристоле в 1740 г. на Рим. 8:32: «Она свободна во всех, кому дана. Она не зависит от могущества и заслуг человека. Не зависит ни в какой степени, ни полностью, ни частично. Она ни в коей мере не зависит от добрых дел или праведности получателя; ни оттого, что он сделал или что он собой представляет. Как бы хорош не был человек, и что бы он не сделал, все делает только Бог. Таким образом, Его благодать свободна, т.е. никоим образом не зависит от силы или заслуг человека, но от одного Бога, Который свободно отдал нам Своего Сына и с Ним ‘дарует нам всего’».

Второе свойство благодати Уэсли разъяснял прежде всего тем, кто настаивал на крайностях учения о предопределении. При этом он ссылался на слова «кого Он предузнал, тем и предопределил быть». Как благовестник, он боялся, что доведенная до логического завершения бескомпромиссная позиция ультра-кальвинистов может заглушить проповедь о радостной вести и свободном излияния благодати. Возможно, в известной степени его опасения были неоправданными: Джордж Уайтфилд, с которым он разошелся во мнениях, показал себя не менее ревностным благовестником и собирал обильный урожай душ, хотя и надо учесть меньший масштаб его служения.