Пылающее сердце

Однако ошибкой было бы считать, что она забыла свое нонконформистское прошлое. По словам Руперта Дэвиса, внешне отвергнутые диссентерские принципы «никогда не переставали бурлить в ее крови». И личное благочестие, и наставления, которые она давала детям, носили преимущественно пуританский характер. Ее основные духовные приоритеты по большей части проистекали из нонконформизма, хотя и выражались в рамках англиканства. Она много читала и англиканских, и католических богословов, но пищу для души находила в пуританской классике. «Ее духовная жизнь во многих случаях носит отпечаток пуританского воспитания, - пишет д-р Джон А. Ньютон. — Тщательно составленное расписание, обязательное время для медитации и отчета перед Богом, ведение духовного дневника, соблюдение строгой пуританской субботы — все это элементы ее «метода» жизни, если употребить ключевое пуританское слово, имевшее хождение задолго до начала деятельности Джона Уэсли». Так что не будет преувеличением сказать вместе с Ньютоном, что «Уэсли с молоком матери впитал в себя пуританское влияние».

Смешанное англиканско-пуританское наследие оставило заметный след в Джоне Уэсли. Он оставался англиканином до последнего дня жизни, придерживаясь высокой самодисциплины и стремясь к внутрицерковным реформам. Он любил богослужение и был убежден, что в догматах и проповедях запечатлена сущность евангельской веры. Но свою миссию он осуществлял скорее в духе предков-нонконформистов. Его без остатка поглощала забота о человеческой душе, и если церковь вставала на его пути, он без колебаний отставлял ее в сторону. Так прорывался наружу скрытый в нем бунтарь.

Глава 2

Выхваченный из огня

«Около одиннадцати часов мне вдруг пришло в голову, что в этот самый день и час, сорок лет назад, меня выхватили из огня. Я остановился, чтобы кратко рассказать о чудесном провидении. Голос хвалы и благодарности вознесся ввысь и велика была наша радость перед Господом».

Дневник 3:453-454.

Имя Генри Перли Паркера забыто, но написанная им картина знакома многим из тех, кто даже не интересуется искусством. Именно на его холсте запечатлено событие, происшедшее 9 февраля 1709 г. в доме приходского священника в Эпворте, когда юный Уэсли был спасен от бушующего пламени. Репродукции работы Паркера можно встретить повсюду в Англии и за ее пределами, в бесчисленных ризницах и залах. Даже те, кто немного знает о Джоне Уэсли, смутно припоминают, что он избежал смерти, когда пламя уже окружало его. В самом деле, это был драматический эпизод: ярко пылающее старое бревенчатое здание, паническое бегство многочисленной семьи священника, лицо Джона Уэсли за занавеской, находчивый крестьянин, подбежавший к окну и терпеливо ожидавший, пока другой крестьянин вскарабкается ему на плечи и вытащит мальчика — за несколько секунд до того, как рухнула крыша, и Сэмюэль Уэсли, призвавший потом всех вознести молитву: "Подойдите, соседи. Преклоним колена и воздадим благодарность Богу. Он оставил мне всех моих восьмерых детей. Пусть дома нет, я достаточно богат».

Уэсли не было и шести лет, когда случился пожар; неудивительно, что в таком впечатлительном возрасте все происшедшее навсегда врезалось ему в память. Это был Божий знак. Все в большей степени Джон осознавал, что он спасен с какой-то целью и относил к себе слова из Писания: «Не головня ли он, исторгнутая из огня?» (Зах. 3:2). Каждый последующий год Уэсли отмечал годовщину этой удивительной ночи, которая, по его признанию, «оставалась самым сильным моим впечатлением до 23 — 24-летнего возраста». Разумеется, после евангельского обращения Уэсли ощущал себя «выхваченной из огня головней» уже и в духовном смысле. С тех пор он рассматривал избавление от смерти в Эпворте как предзнаменование окончательного спасения — если только он будет готов исполнить миссию, определенную ему Богом. Когда он позировал Джорджу Вертью, писавшему его портрет, на заднем плане был изображен пылающий дом, а внизу написано: «Не головня ли он, исторгнутая из огня?»