Пылающее сердце

Многих слушателей слова Уэсли поражали в самое сердце, и они молили о прощении; другие чувствовали себя оскорбленными и отказывались относить к себе столь резкие слова. В 1743 г. он проповедовал в Бате перед общиной, которая включала в себя «нескольких богатых и знатных людей»27, и изложил в «Дневнике» содержание проповеди. Он «рассказал, как можно более просто, что: (1) все они по своей природе - чада гнева; (2) все их природные наклонности порочны и отвратительны; (3) все их слова и дела не могут стать лучше иначе, чем через веру; (4) у земного человека веры не больше, чем у дьявола, а то и меньше». Один пэр вытерпел только до середины последнего тезиса, а там вскочил и, пробормотав ‘Жарко, очень жарко’, поспешил к выходу. Но другие услышали в тех же словах ‘запах живительный на жизнь’, а не ‘смертоносный на смерть’. Несколько дворян попросили Уэсли остаться на собрании общины, где Уэсли объяснил «природу внутренней веры». Некий печально известный скептик (возможно, д-р Уильям Оливер, прославленный врач) был совершенно потрясен и «плюхнулся на ближайший стул в невменяемом состоянии».

Проповедь Уэсли, которого Бог наделил мудростью благовестника, имела одну характерную особенность: он никогда не ставил диагноза, не предлагая при этом лечения. Беспощадно описав грех со всей его омерзительностью, он всегда предлагал Божье исцеление. «Истинная природа веры, веры Иисуса Христа» - это «тэрапэйа фухэкс» божественный путь исцеления больной души. У Великого Врачевателя душ есть Свои лекарства для лечения болезни, для возрождения абсолютно развращенной человеческой природы30. Уэсли видел в Евангелии панацею от всех хворей, себя же считал фармацевтом, распространяющим самое драгоценное лекарство - то, которое излечивает человека от болезни греха. Он знал, что есть бальзам в Галааде, и с радостью показывал, как им пользоваться.

Единственное средство для излечения «лютой проказы греха» — Крест. В этом суть благовестия Уэсли и ключ его успеха. Евангелизация должна быть сосредоточена на Кресте, иначе проповедник не преуспеет. И весть о том, что случилось на Кресте, должна быть проповедана во всей полноте, как в Писании. В Новом Завете, напоминает нам проф. Дж. Стюарт, Крест стал вершиной Откровения. Соответственно, рассказать о Кресте — главная задача проповедника, что Уэсли и старался сделать в первую очередь. Селл полагает, что идея искупления стала для него «пылающим средоточием веры» и составила ярчайшее ядро его миссионерской вести. Он нес Христа британцам через керигму о Кресте.

Уэсли признавал, что искупление, хотя исторически локализуется в боговоплощении, не может в нем распознаваться. Тем не менее, он подчеркивал смерть Христа, как средоточие спасительной вести. Вместе с апостолом Павлом он смог очистить благовестие от всего малозначащего; кроме Христа Распятого, ничто не должно было занимать мысли его слушателей (1 Кор. 2:2): «Евангелие (то есть радостная весть, добрые новости для бессильных грешников) в самом общем смысле означает Откровение, данное человеку Иисусом Христом. Иногда Евангелием называют повествование о деяниях и страданиях Христа в пору Его земной жизни. Суть Евангелия в том, что ‘Христос Иисус пришел в мир спасти грешников’, что ‘так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную’, что ‘Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего [было] на Нем, и ранами Его мы исцелились’. Поверь в это, и Царство Божье будет твоим». В другом месте он пишет: «Только кровью Христовой грешник примирится с Богом; нет иного искупления для грехов наших, иного источника для преодоления греха и нечистоты».

Он не стал прибегать к известным теориям искупления и опирался в своей концепции непосредственно на Писание. Для него предпочтительнее было возвещать о том, что написано в Библии, а не разбираться в запутанных гипотезах и догадках. Вслед за апостолами, проповедовавшими Евангелие, он просто рассказывал о событии спасения, а именно, что «Христос умер за грехи наши, по Писанию» (1 Кор. 15:3). По словам Карла Хайма, христианство покоится на «величии происшедшего» — для Уэсли это принципиальный момент. Однако д-р Уильямс прав, полагая, что «положению о заместительной жертве’ Уэсли придавал важнейшее значение». Это положение он считал не теологической концепцией, а очевидной истиной, которая содержится в Св. Писании: возмещение за вину и грех человека взял на себя Безгрешный, взошедший на Крест. Но, продолжает д-р Уильямс, Уэсли не стал придавать этому элементу своего учения формальный вероучительный статус — тогда Бог оказывался как бы подчинен вечному и неизменному правилу справедливости. Завет благодати не знает никаких ограничений и ведет нас в новое царство высшей свободы.