Пылающее сердце

Бог нередко открывается людям через их увлечения. Уэсли был образованным и страстным книгочеем. Начав целенаправленное изучение теологии, он нашел для себя трех авторов, которые позже окажут на него решающее влияние. Но прежде чем мы будем о них говорить, обратим внимание на круг чтения Уэсли в контексте захватившего его религиозного чувства. Стремясь обрести внутреннюю святость, Уэсли стал руководствоваться строгими правилами, как в жизни, так и в своих занятиях. В результате он и досуг простились друг с другом, по его же собственному выражению12. Тогда он узнал пользу раннего пробуждения и отныне редко вставал позже четырех часов утра. «Я весь в делах, — писал он матери, — но нашел способ, как писать, не тратя дополнительного времени. Надо просто вставать на час раньше и ложиться на час позже. И то, и другое особых неудобств не доставляет». В проповеди «Как спасти время» Уэсли детальнейшим образом разбирает, как ему удалось добиться минимальных затрат времени на сон. Одно из таинственных высказываний, на которые то и дело натыкаешься в лабиринтах его дневников, гласит: «бездействие убивает».

В рамках столь жесткого распорядка дня Уэсли разработал план занятий, которому он самоотверженно старался следовать. План производит ошеломляющее впечатление. Понедельник и вторник посвящались греческой и римской истории и литературе; среда - логике и этике; четверг — еврейскому и арабскому языкам; пятница — метафизике и натурфилософии, суббота — риторическим и поэтическим упражнениям, воскресенье - богословию. В дополнение к этой впечатляющей программе, он ухитрялся находить время для изучения французского, знакомства с математикой и экспериментов по оптике.

В воскресных занятиях по богословию Уэсли отдавал предпочтение отцам Церкви. В списке прочитанной им литературы мы находим «Specilegium SS. Patrum» Иоганна Эрнста Граббе, впервые опубликованную в 2-х тт. в 1698—1699 гг., «Апостольские послания и Св. Отцы» Уильяма Уэйка (1698), «Апологии Юстина Мученика, Тертуллиана и Минупия Феликса» Уильяма Ривса (1716), «Раннее христианство» Уильяма Кейва (1672); по названию последней книги Уэсли получил свое прозвище у некоторых друзей17. Патриотические штудии Уэсли поощрял Джон Клейтон из Брейзноус-колледжа, член «клуба святых». Он был весьма компетентным ученым, хотя, как указывает Грин, порой его энтузиазм в отношении отцов Церкви носил некритический характер. Очевидно, Уэсли обращался за советами к Клейтону и после того, как тот покинул колледж и стал капелланом университетской церкви в Манчестере. В ответ Клейтон рекомендовал сочинения апостольских отцов в издании Котелье - как наилучшем для начинающих «читать древних».

Всю свою жизнь Уэсли высоко почитал патристику; она составляла важный элемент в интеллектуальном багаже, которым оперировал Уэсли-христианин. Позже к нему пришло более ясное понимание того, что регулирующим критерием должно стать Писание - только оно способно служить тем ориентиром, в свете которого следует подходить ко всей прочей христианской литературе. Вместе с тем, он никогда не переставал обращаться к этой библейски заданной традиции. «С детства меня учили любить и почитать прежде всего Писание, как слово Божье, — писал он уже в декабре 1789 г., — а за ним ценить и ранних отцов, писателей первых трех веков. Уже вслед за ранней Церковью я оценил собственную, Англиканскую церковь...» Небольшой трактат, откуда взяты эти слова, ясно свидетельствует, что взгляды Уэсли за прошедшее время не изменились.

Если же нас интересует вопрос, каким образом Уэсли укреплялся в благодати, обращает на себя внимание прежде всего то обстоятельство, что именно в творениях отцов Церкви он познакомился с нормативным учением классической теологии об освящении. По словам проф. Аутлера, благодаря интересу к Макарию Египетскому и Ефрему Сирину, Уэсли познакомился с взрастившей их византийской духовностью. «Его восхищало их учение о ‘совершенстве’ (telei,wsij) как цели (skopoj), к которой стремится христианин в этой жизни. Идея ‘совершенства’ как процесса, а не как состояния, сформировала у него духовное видение, вполне отличное как от статического перфекционизма тогдашней католической церковной теологии, так и от статического квиетизма тех протестантов и католиков, которых он называл ‘мистическими писателями’. ‘Христианский гностик’ Климента Александрийского стал для Уэсли образцом идеального христианина. Таким образом, древневосточная традиция святости как упорядоченной любви соединилась в сознании Уэсли с англиканской традицией святости как возвышающей любви и впоследствии активно им развивалась — что он, в конечном итоге, посчитал главным своим достижением». Широкая начитанность Уэсли в патристике не только помогла ему сформулировать концепцию святости в теоретически систематизированном виде; достижение святости стало его личным делом.