Пылающее сердце

Вторая духовная книга, которую упомянул Уэсли в «Простом рассказе о христианском совершенстве» — это труд Фомы Кемпийского «О подражании Христу», который Уэсли определяет как «образец для христианина». Первое знакомство с этой книгой он относит к 1726 г., но, по всей видимости, спустя полвека с лишним память немного его подвела. Из его дневников и переписки с матерью явственно следует, что Фому Кемпийского он прочел уже в 1725 г. «Природа и объем внутренней веры, религии души, высветились для меня с такой силой, как никогда ранее, - признается он. - Я понял, что даже отдав Богу всю жизнь (если допустить, что это возможно сделать, не предпринимая никаких последующих шагов), я ничего не выиграю, пока не предам Ему душу, да, всю душу без остатка. Я увидел ту ‘простоту помышлений’ и чистоту влечений, единый замысел во всех наших словах и делах, единое желание, которому подчиняются все наши чувства, и, конечно же, ‘крылья души’, без которых она никогда не достигла бы вершины Божьей».

В «Дневнике» Уэсли отозвался о «Подражании Христу», как о важной вехе на его духовном пути. Он был уверен, что само провидение Божье привело его к этой книге. Благодаря ей он осознал, что «истинная вера запечатлена в душе, и что закон Божий распространяется на все наши помыслы, равно как на слова и дела». Хотя Уэсли признавался, что Фома Кемпийский слишком суров, чтобы любить его, все же он «нередко испытывал блаженство при чтении, ранее мне совершенно чуждое». Своими чувствами он поделился с матерью. Той пришлось признаться, что она не читала Фому Кемпийского, но склонна согласиться с сыном, если только в книге действительно содержится мысль о том, что Бог не желает счастья своим творениям. Как заметил Пьет, Джону нелегко было привести соответствующие места из книги, ибо не все толковали ее подобным образом36. Конечно, Фома предостерегал против любых радостей, обретаемых вне Христа, но и при всей своей средневековой строгости не был чужд вещам, которые Уэсли, по-видимому, не заметил. Сэмюэль дополнил отцовским вердиктом сомнения Сюзанны: «Что до моего друга и старинного спутника (т.е. Фомы Кемпийского), могу добавить следующее: с некоторыми оговорками, чтение его приносит огромную пользу; мало того, внимательный читатель непременно восхитится им — и в каком-то смысле, как мне кажется, станет подражать его героическому порыву милосердия, духовности и благочестия»37. Несмотря на критические замечания, Уэсли был, несомненно, тронут «Подражанием Христу» и в 1735 г. подготовил его замечательное издание.

Третьей книгой, повлиявшей в тот период на Уэсли, был труд Уильяма Ло «Серьезный призыв к благочестивой и святой жизни» (1729), к которому непосредственно примыкает его собственный трактат «О христианском совершенстве» (1726). Ло был современником Уэсли и не раз приезжал к нему в Путни; Г.А. Уор, историк движения моравских братьев, назвал его «отцом религиозного возрождения восемнадцатого столетия и дедушкой методизма». Ло оказал значительное влияние и на братьев Уэсли, и на Уайтфилда. В «Простом рассказе о христианском совершенстве» Уэсли ссылается на обе этих книги: «Они убедили меня более всех, что совершенно невозможно быть христианином лишь наполовину; и я исполнен решимости, по благодати Божьей (абсолютную необходимость которой я глубоко ощущаю), быть всецело преданным Богу, отдаться Ему всей душой, всем телом, всем своим существом».

В «Дневнике», в автобиографическом предисловии к рассказу о своем обращении, Уэсли отметил, что эти книги «убедили меня более чем когда-либо в беспредельной высоте, ширине и глубине закона Божьего. Мою душу наполнил свет такой силы, что я вдруг все увидел по-новому. Я воззвал к Богу о помощи и твердо решил не откладывать миг полного подчинения Ему, на что раньше я никогда не шел». Тогда же он добавил: «В своих неустанных усилиях, без остатка отдаваясь соблюдению Его закона, внешнего и внутреннего, я был убежден, что Он должен оценить меня и что я даже спасен». Тогда он еще питал подобные иллюзии, но к 1738 г. понял, что обманывался. Однако он все равно чувствовал себя обязанным Уильяму Ло, который продвинул его еше на один шаг в духовных странствиях, хотя до олдерсгейтского опыта довольно нелюбезно упрекнул своего учителя в том, что тот не показал ему путь оправдывающей веры. Много лет спустя, в 1788 г., Уэсли в своей проповеди отдал должное «Серьезному призыву»: «Вряд ли что написанное на английском может превзойти этот трактат по красоте слога, верности и глубине мысли».