Пылающее сердце

Еще один пример того, как полевую проповедь воспринимали ее недруги - обличения ученейшего д-ра Джозефа Траппа, викария Крайст-Чёрч на Нью-Гейт-стрит в Лондоне. Захария Пирс, епископ Рочестерский, считал его самым дотошным из английских ученых того времени; лорд Болингброк покровительствовал ему, способствуя его церковной карьере. Трапп очень любил спорить, и методисты представляли ему готовый объект для критики. Идеи новейшего евангелизма приводили его в ужас: «Священнослужители Англиканской церкви молятся и проповедуют в полях, в деревнях, на улицах! Это нечто новое. Вот уж поистине свежая дань временам, в которые нам выпало жить! Мне стыдно говорить о делах, которые позорят не только нашу церковь и страну, но и саму человеческую природу. Не внесут ли они в христианство смятение, мятеж и соблазн? Не выставят ли его на потеху и глумление неверных? К торжеству безнравственности, нечестия, атеизма теперь добавилась чума энтузиазма. Наши перспективы весьма печальны. Не ходите за этими мытарями и грешниками, но бегите от них как от чумы»9. И все это прозвучало в проповеди — одной из четырех проповедей, которые Трапп прочитал в Крайст-Чёрч, Сент-Лоуренс-Джури и Сент-Мартин-он-зе-Филдс. Неудивительно, что лондонские кафедры закрылись перед Уайтфилдом и братьями Уэсли!

В свете этих фактов мы лучше поймем, что имел в виду Уэсли, говоря, что он «еще больше уничижился». «В этих словах ощущается какое-то страдание, — объясняет Даути, — словно он смирился с той частью своей натуры, которой стыдился. Оксфордский ученый, унаследовавший аристократические манеры и уважение к принятым нормам, он стал ‘полевым проповедником’, оказался вне пределов установленного священнослужения, зная, что реакция властей будет все более суровой, а многие люди его круга откажут ему в уважении и дружбе — ведь он заставил себя стать ‘юродивым Христа ради’»".

Это — лишь одна сторона медали. Такую цену пришлось уплатить; но Уэсли считал ее приемлемой. Что презирают люди, то признает Бог. Для Уэсли это было единственно значимым. Говоря словами гимна, написанного его братом, ему пришлось научиться

Позор гонений почитать,

Лишь Божьей похвалы искать.

В Кингсвуде, 2 апреля 1739 г., он обратился к людям с «небольшого возвышения»13, откуда ему стали видны неисчислимые преимущества такой проповеди. Несомненно, он чувствовал себя

...как астроном,

Звезду открывший в месиве вселенной.

Или Кортес, вперивший в окоем,

Бессонный взор...

Неисследованный материк открывался перед ним, когда, по словам Х.У.В. Темпла, он положил начало «новой эре в религиозной истории Англии».

Для каждой эпохи у Бога есть своя программа благовестия. Один из путей к сердцам Он избрал людей в XVI11 в. Пионером здесь был Уайтфилд, но именно Уэсли выпало продолжать эту миссию до конца столетия. Проповедь на открытых местах обеспечила ему ту мобильность, которой иначе не достигнешь. Появились такие большие конгрегации, которые никакая церковь не могла бы вместить. Установились доверительные отношения с простыми тружениками, которые никогда бы не осмелились прийти в храм в своих лохмотьях, не говоря уж о въевшейся в кожу угольной пыли. Только так народные массы могли услышать христианскую проповедь. Какую бы цену не пришлось заплатить, Уэсли решал поставленную перед ним задачу. Ведь прежде всего он был избранным сосудом Божьим.

Оказалось, что полевая проповедь соответствует условиям времени. «Промышленная революция не учитывала приходских границ, — пишет д-р Дж. Х. Пламб. — Шахта не нуждалась в священнике. К середине века множество промышленных поселков и пригородов остались без церквей и священников. Невежество в самых элементарных вопросах христианского вероучения достигло невиданного размаха. Только фундаментальная реформа самих основ государственной церкви могла изменить ситуацию, но такая реформа была невозможна, ибо требовала изменений всей структуры государственного управления. Диссентерскому движению тоже не удалось осуществить свои замыслы и обязательства; старые нонконформистские церкви в силу целого ряда сложных, не совсем ясных и в основном внутренних причин медленно умирали. Собирать обильную жатву заброшенных человеческих душ пришлось Уэсли и его ученикам».

С этого дня и до последних лет жизни Уэсли был странствующим евангелистом. Проповедовал он, главным образом, на открытых местах, иногда — в арендованных зданиях и лишь изредка в церквях. В «Дневнике» мы находим много таких свидетельств. Почти на каждой странице рассказывается об успехах благовестия. Именно так была создана модель действий на ближайшие полвека. Уэсли стал великим евангелистом, лидером всенародного движения. Показательно, что полевая проповедь сразу же вышла у него на первый план. Стоило ему убедиться в ее ценности, и она заняла центральное место в его программе. Тайерман насчитал, что из пятисот проповедей с апреля по декабрь 1739 г. только восемь прочитаны в церквях.